|
— Разогревай-ка свои ячейки памяти. Есть работа. Помещение осветилось двумя мерцающими золотисто-оранжевыми огоньками размером с хозяйственную свечу. Свет исходил из глазниц древнего черепа; он разгорался, так что не прошло и пары секунд, как я смог разглядеть всю полку, на которой он лежал — простую деревянную полку, уставленную свечами, дешевыми сентиментальными романами в бумажных обложках и еще какой-то мелочью. — Давно пора, — проворчал череп. — Ты уже несколько недель ко мне не обращался. — Время года такое, — объяснил я. — Большая часть связанных с Хэллоуином дел рано или поздно начинают казаться одинаковыми. Нет смысла обращаться к тебе за тем, что я и так знаю. — Если ты такой умник, — буркнул Боб, — мог бы и сейчас без меня обойтись. — Тоже верно, — согласился я, достал из кармана халата коробок спичек и принялся зажигать свечи. Начал я с тех, что стояли на расположенном посередине помещения металлическом столе. — Ты же у нас дух знаний, а я всего смертный. — Логично, — протянул Боб. — Ты нормально себя чувствуешь, Гарри? Я продолжал зажигать свечи — на белых металлических стеллажах и рабочих скамьях, окружавших стол с трех сторон. Полки и стеллажи мои сплошь уставлены пластмассовыми тарелками, плошками, банками из-под кофе, пакетами, коробками, жестянками, пузырьками, флягами и прочими всевозможными емкостями и наполненными всевозможными же веществами от таких обыденных как хлопковая вата, и до таких экзотических, как осьминоговы чернила. Ну, и еще я держу на них книжки и всякие тетрадки общим весом в несколько сотен фунтов; некоторые из них стоят аккуратно, а некоторые накиданы кое-как. Я не спускался в лабораторию довольно-таки давно, а уборщиков-фэйре туда не пускаю, так что на всем лежал тонкий слой пыли. — Чего это ты вдруг спрашиваешь? — удивился я. — Ну, — осторожно пояснил Боб, — ты делаешь мне комплименты, а это вряд ли хороший признак. Ну, и свечи ты зажигал спичками. — И что? — не понял я. — А то, что обычно ты делаешь это с помощью дурацкого маленького заклинания, что ты разработал, — ответил Боб. — И ты все время роняешь коробок обожженной рукой. У тебя ушло семь спичек на то, чтобы зажечь все эти свечи. Я насупился и уронил коробок еще раз. — Восемь, — сказал Боб. Я сдержал свирепый рык, чиркнул новой спичкой, но сделал это с такой энергией, что сломал ее. — Девять, — прокомментировал Боб. — Заткнись, — буркнул я. — Во... это легко, босс, — хмыкнул Боб. — Затыкаюсь я на раз, — он выждал, пока я зажгу оставшиеся свечи. — Уж не за тем ли ты спустился, чтобы я помог тебе в работе над новым жезлом? — Нет, — мотнул головой я. — Боб, у меня же одна рука всего действует. А одной хрен чего вырежешь. — Можешь зажать его в тисках, — посоветовал череп. — Я пока не готов, — вздохнул я. Обожженные пальцы ныли. — Ну... не готов пока. — А стоило бы, — заметил Боб. — Чем дальше, тем больше шанс того, что какая-нибудь гадина... Я пристально, исподлобья посмотрел на череп. — Ладно, ладно, — сказал Боб. Будь у него руки, он наверняка поднял бы их в знак капитуляции. — То есть, ты хочешь мне сказать, ты пока не пользуешься никакой магией из связанных с огнем? — Блин-тарарам, — вздохнул я. — И что я пользуюсь спичками вместо заклинания, и что я слишком занят, чтобы мастерить новый жезл. Невелика потеря. В моей повседневной практике не та уж много ситуаций, когда требуется разнести что-нибудь в клочья или спалить к чертовой матери. |
