|
Но мадемуазель де Лаведан совсем другого сорта. Она – женщина, а не кукла. Она состоит из плоти и крови, а не из пудры и румян. У нее в груди сердце, а не душонка, растленная тщеславием и распущенностью. Лафос захохотал. – Внемли! О внемли, – вскричал он, – «апостолу целомудрия»! – Saint Gris!note 7 – воскликнул один из моих гостей. – Наш Шательро потерял от нее и сердце, и разум. Шательро взглянул на него горящими от гнева глазами. – Вы правы, – согласился я. – Он пал ее жертвой, и теперь его оскорбленное самолюбие превращает ее в кладезь достоинств. Существует ли такая женщина, граф? Чушь! В сердце влюбленного или в воображении какого нибудь сумасшедшего поэта, возможно, но не в нашем безрадостном мире. Он раздраженно отмахнулся. – Вы действовали неумело, Шательро, – настаивал я. – Вам не хватило ловкости. На свете не существует такой женщины, которую не смог бы завоевать мужчина, если бы он этого захотел, при условии, что они принадлежат одному кругу и он может сохранить ее положение или поднять на ступень выше. Любовь женщины, сэр, это дерево, корнем которого является тщеславие. Ваше внимание льстит ей и склоняет ее к капитуляции. И, если вы выберете подходящий момент для нанесения удара и сделаете это с должной ловкостью, вы без труда выиграете сражение, и она сдастся. Поверьте мне, Шательро, хоть я и моложе вас на целых пять лет, по опыту я старше вас на целое поколение, и я знаю, что говорю. Он усмехнулся. – Если опытом вы называете карьеру обольстителя, которую вы начали в восемнадцать лет с amour note 8, завершившегося скандалом, я согласен, – сказал он. – Но что касается всего остального, Барделис, на все ваши рассказы о побежденных женщинах я могу сказать только одно: вы никогда в жизни не встречали настоящей женщины – я не могу назвать женщинами все эти существа при дворе. Если вы хотите узнать настоящую женщину, поезжайте в Лаведан, господин маркиз. Если вы хотите хоть раз потерпеть поражение, направьте всю армию своих любовных уловок на цитадель Роксаланы де Лаведан. Если вы хотите испытать унижение, отправляйтесь в Лаведан. – Это вызов! – заорала дюжина голосов. – Это вызов, Барделис! – Mais voyons note 9, – обратился я к ним с шутливой мольбой, – неужели вы хотите, чтобы я отправился в Лангедок и завоевал это воплощение женских добродетелей только для того, чтобы доказать справедливость моих утверждений? Будьте милосердны, господа. – Неизменная отговорка хвастуна, – усмехнулся Шательро, – когда ему нечем подтвердить свои слова. – Месье полагает, я хвастаю? – промолвил я, едва сдерживая себя. – Это ясно из ваших слов – или же я не понял их смысла. Насколько я понимаю, вы имели в виду, что там, где я потерпел поражение, вы могли бы преуспеть, если бы только захотели. Я бросил вам вызов, Барделис. Я повторяю его. Добивайтесь ее руки доступными для вас средствами; ослепите ее своим богатством и великолепием, поразите ее количеством слуг, лошадей и экипажей; однако позволю себе сказать, что даже год вашего утонченного ухаживания и самых изощренных уловок не принесет вам никаких плодов. Вы принимаете вызов? – Но это же полное безумие! – возразил я. – Почему я должен браться за это? – Чтобы доказать, что я не прав, – подначивал он меня. – Чтобы доказать, что я не умею обращаться с женщинами. Ну же, Барделис, где ваша решительность? – Я признаюсь, что сделал бы многое, чтобы предоставить вам доказательства. |
