Натаниэль получал огромное удовольствие от того, что умывался горячей водой в теплой комнате. Габриэль уселась возле окна, черты ее смягчились. Дневной свет постепенно успокаивал ее, ночные переживания, забывались.

Джейк продолжал без устали болтать, задавая бесконечные вопросы. Тяжелые испытания были позади, и ребенок уже почти не вспоминал о них.

Две горничные принесли завтрак и стали расставлять приборы на большом круглом столе, стоящем у окна. Если их и смутило неглиже лорда, который брился у зеркала, они и виду не подали. А возможно, подобные зрелища были здесь в порядке вещей.

– Заходи, Джейк, и усаживайся! – крикнула Габриэль. Она помогла мальчику сесть на высокий стул.

– Тебе принесли горячий шоколад и бриоши – сдобные булочки.

Габриэль разломила свежую, ароматную булочку и щедро намазала ее клубничным джемом.

– Имей в виду, – продолжала она, – что у бриошей нет хрустящей корочки. Но если захочешь поесть хлеба, то можешь макать его в шоколад. Вот так, смотри.

Габриэль обмакнула кусочек хрустящего хлеба в горячий шоколад и съела его.

– Но так воспитанные дети не едят, – широко распахнув от удивления глаза, промолвил Джейк.

– Только не во Франции, – уверенно сказала графиня. – Здесь самые воспитанные едят именно так. Спроси у своего папы.

Джейк захихикал.

– Папа, это правда? – неуверенно спросил он.

– Дети, может, так и едят, – ответил Прайд, натягивая брюки. – Но уж, во всяком случае, не светские люди.

– Ерунда! – воскликнула Габриэль, разливая горячее молоко в две большие кружки, прежде чем добавить туда ароматного кофе. – Я всегда макаю хлеб в кофе, где бы я ни находилась.

– Ну, мы-то с тобой оба знаем, какой бесстыжей ты бываешь, да к тому же еще ты подаешь дурной пример, – заметил Натаниэль.

Он надел рубашку и затолкал ее в брюки, а лишь затем подошел к столу.

– Что ты хочешь сказать, папа? – с горящими от любопытства глазами спросил мальчик.

– Да так, не бери в голову.

Прайд провел рукой по волосам и уселся напротив сына.

– Габриэль, нам надо решить, как мы отправимся в Англию. Если бы не Джейк, я бы предпочел путешествовать в почтовой карете. Но на мальчика обратят внимание.

– Тебе лучше по-прежнему выдавать себя за слугу, – заметила Габриэль. – А Джейка – за своего племянника или что-то в этом роде. Впрочем, я уверена, что он с удовольствием снова притворится невидимкой, правда ведь, Джейк?

Габриэль опустила кусочек хлеба в горячий кофе, а затем быстро сунула его в рот, умудрившись не капнуть на скатерть. Мальчик зачарованно наблюдал за ней, набив рот булочкой.

– Конечно, – едва смог пробормотать ребенок.

– А ты? – спросил Натаниэль, разламывая булочку. – Тебе, пожалуй, лучше ехать отдельно от нас.

– Я, наверное, останусь здесь, – произнесла Габриэль.

Графиня отломила большой кусок хлеба и подала его Джейку со словами:

– Только ешь осторожней, не накапай на стол.

– Что? Почему это? – спокойным голосом спросил Прайд. Он ждал, как она объяснит свое заявление о том, что не поедет с ними. Теперь-то он понял, почему она была грустной этим утром. Спасая его, она предала своих французских хозяев. Правда, она ничем себя не выдала. Но если только графиня покинет Францию в одно время с ним, о чем, несомненно, донесут вездесущему министру Фуше, то на нее падет подозрение. Фуше везде будет охотиться за ней. И тогда даже всемогущему крестному отцу Габриэль не спасти ее от ножа наемного убийцы.