— Пролетаем село Монастырку, — доложил штурман. — Через пять минут цель.

— Проверьте сбрасыватель. Пулемёт.

— Всё готово, командир.

— Бортрадист, вы готовы?

— Да, командир.

— На боевой! — скомандовал штурман.

Владимир круто заложил машину на боевой курс.

Облака точно по заказу рассеялись, и молочные волны над землёй здесь не клубились. Впереди по курсу слюдяной полоской блестела река и к ней чёрной стрелкой летела железная дорога. Мост угадывался, но его не было видно.

Справа и слева от железной дороги показались огоньки, точно волчьи глаза — вспыхнут и погаснут. «Зенитки!» — застучало в висках. Тотчас и внизу, и справа, и над головой развесились ватные клубочки. Снаряды рвались близко, самолёт вздрагивал, стрелка компаса металась то влево, то вправо. Но некогда было о них думать. Владимир устремился в пике. Направляя самолёт на мост, с ужасом видел, что бомба уйдет вперёд.

Самолёт дрогнул, — бомба полетела. И Владимир взял на себя ручку… Плавно, остерегаясь рывка, — не обломать бы крылья на выходе из пике.

И снова на боевой разворот, теперь уже лихо, с азартом, не видя шквала зенитных снарядов и линий трассирующих: пуль.

Со страшным рёвом, на предельной скорости устремлял машину на боевой курс для нового захода на цель и помнил: нужна высота, и набирать её надо в возможном и разумном режиме, не надсадить двигатели, не сорваться в штопор…

Вот уж и высота. И цель впереди. Надо пикировать. Взять упреждение. Войти пораньше, и не так круто… Вот вошёл. Глядя на мост, увеличивает угол пикирования. Едва слышит штурмана — почти шёпот, горячий, просительный:

— Так держать! Так держать!

И снова качнулась машина, словно её ударили снизу чем–то плоским. Бомба пошла. Но что это? Там, где словно чёрные палки торчали стволы пушек и изрыгали снопы огня, вспыхнул пожар, и к небу тянется чёрный зловещий дым.

Понял: первая бомба попала в центр зенитных позиций. Горят боеприпасы. Взрыв, второй!.. Хорошо! Ах, хорошо, сучьи дети!

Но снаряды снизу летят. Не все батареи объяты пламенем. Жалко — не все!

И вторая бомба на реке рядом с мостом подняла фонтан воды. Совсем рядом, но — мимо.

— Ладно, Иван, — сказал командир. — У нас есть ещё бомба. Последняя.

— Есть, командир.

— Нам нельзя промахнуться.

И пошёл не в высоту, а на снижение.

— Я буду бомбить сам. С бреющего.

— Хорошо, командир. Не забудь снять чеку предохранителя.

Правой рукой коснулся ручки сбрасывателя, отклонил в сторону чеку. Ему показалось, что рука дрожит. Обе руки положил на штурвал. Глубоко вздохнул. И проговорил про себя: «Успокойся. Уйми нервы. Ты же взрослый».

Он летел на бреющем. Крылом «подстригал» землю, стелил чёрную громоподобную машину над головами зенитчиков. И они молчали.

Не вспомнилось в эту минуту, что пушки зенитчиков имеют минимальный угол стрельбы и не могут обстреливать самолёт на такой высоте.

Зашёл на боевой курс. И снизился ещё больше. Краем глаза видел мост: потянул сбрасыватель и чёрной молнией пронёсся над целью. И почувствовал, как сзади что–то толкнуло. Едва удержал самолёт.

— Попали! Слышишь, командир, попали!

На развороте видел клуб дыма, над серединой моста торчали вздыбленные балки, рельсы.

«Интересно, сколько дней потребуется немцам для ремонта? Встанут все поезда».