|
Когда начинало смеркаться, «Эглон VII», небольшой буксир из верховьев Сены, привел к шлюзу Ла Ситангетты, словно квочка цыплят, шесть барж. Шел мелкий дождь. Пришвартовав суда, мужчины собрались в бистро на аперитив, а смотритель шлюза направился к своим рычагам. «Астролябия» показалась из за поворота полчаса спустя, когда уже совсем стемнело. Старик Артур Артс, шкипер, стоял за штурвалом, а Классенс шел по дороге перед лошадьми с перекинутым через плечо кнутом. «Астролябия» пришвартовалась в хвосте каравана барж. Классенс отвел лошадей на борт. В это время никто не обратил на них внимания. Было около семи вечера, и все уже отужинали, когда в бистро вошли Артс и Классенс и сели перед очагом. Шкипер «Эглона VII» вел беседу, а двое стариков сидели молча. Хозяйка альбиноска с ребенком на руках четыре или пять раз наливала им виноградной водки. Все было так. Теперь Мегрэ это понимал. Все посетители были более или менее знакомы. Они входили, жестом приветствовали собравшихся и молча усаживались за стол… Время от времени заходила какая нибудь женщина закупить продукты на завтра и бросить на ходу выпивающему мужу: – Долго не засиживайся… То же самое сделала и Эмма, жена Артса, купившая хлеба, яиц и кролика. Вот с этого момента каждая деталь приобретает особенное значение, каждое свидетельство становится чрезвычайно важным. Так считал Мегрэ. – Вы точно помните, что около десяти часов, когда Артур Артс уходил, он был пьян? – Сильно пьян, как всегда… – ответила хозяйка. – Он был бельгиец, славный малый, молча сидел в углу и пил до тех пор, пока у него оставались силы, чтобы вернуться на борт… – А коновод Классенс? – Этому надо было больше. Он задержался еще на четверть часа, потом ушел, но вернулся, потому что забыл здесь свой кнут… До сих пор все было понятно. Нетрудно было представить себе берег Сены, ночь над шлюзом, буксир впереди шести шаланд, а за ними баржу Артса, на каждом судне фонарь на конюшне, а надо всем этим – бесконечный мелкий дождь. Около половины десятого Эмма с продуктами вернулась на баржу. В десять туда пришел Артс, сильно пьяный, как утверждала хозяйка бистро. А в десять с четвертью на «Астролябию» отправился и коновод. – Я ждала, когда он уйдет, чтобы закрыться. Моряки ложатся спать рано, и в бистро уже никого не было… Вот и все надежные сведения, которые можно проверить. А с этого момента никакой точной информации. В шесть утра шкипер буксира удивился, не увидев «Астролябию» позади своих шаланд, а немного погодя он заметил, что швартовы были перерублены. В то же время смотритель шлюза в Кудре, ухаживавший за больной женой, услышал крики старого коновода, потом увидел баржу, уткнувшуюся в плотину. Собака на палубе была отвязана. Коновод, проснувшийся от толчка, ничего не знал и утверждал, что, как обычно, всю ночь спал в конюшне. Потом позади каюты обнаружили повешенного Артса, но висел он не на веревке, а на собачьей цепи. Вслед за этим за занавеской, закрывающей умывальник, нашли его жену Эмму, висящую на простыне. Но это было еще не все: перед отплытием шкипер буксира «Эглон VII» напрасно звал своего моториста Эмиля Градю: он исчез. Это дело рук Градю… Так считали все, и вечером в газетах можно было прочитать такие заголовки: «Градю замечен в окрестностях Сен Пора», «Охота за человеком в лесу Ружо», «Кубышка папаши Артса не обнаружена». Все утверждали, что у старины Артса была кубышка, и даже сходились во мнении по поводу ее содержимого: сто тысяч франков. Почему? Это целая история, хотя на самом деле все очень просто. Шестидесятилетний Артс, У которого было двое взрослых женатых сыновей, вторично женился на Эмме, грубой бабе из Страсбурга, которой было всего сорок. |
