– Что мне вам на это ответить? – спросил губернатор. Я сидел здесь один и страдал. – Он запнулся. – Черт, вам нельзя здесь оставаться. Вы должны.

– Но если я хочу остаться здесь? – Бет покачала головой. Она снова улыбалась – ртом, глазами, всем своим существом. – Мой милый Бент, – начала она...

И именно в эту минуту в зале раздались первые отчаянные вопли схватки и грохот падающей мебели.

Губернатор отодвинул кресло и встал. Он колебался только миг.

– Оставайтесь здесь, – сказал он и выбежал в зал.

Под покровом черного дыма творился настоящий бедлам.

Один из столов, образовывавших баррикаду, был уже перевернут, и мужчины с яростью диких зверей схватились друг с другом, чтобы оттащить его в сторону или отстоять проход.

Губернатор увидел, как шеф пожарной охраны схватил ближайшего мужчину за лацканы пиджака, притянул к себе и двинул прямо в зубы, отбросив его, он схватил следующего. Но тут один из официантов – мускулистый здоровяк в белой куртке – это был Билл Самуэльсон – пробился в проход, нанес шефу пожарной охраны два мощных удара в живот и так резко отбросил его в сторону, что тот упал.

Кэрри Уайкофф держался в стороне от свалки и что-то кричал, и как раз когда губернатор мчался через зал, сенатор Петерс врезал Кэрри по животу подсвечником, зажатым в правой руке, и Кэрри сломался пополам. Сенатор, не останавливаясь, огрел подсвечником по голове здоровенного официанта. Здоровяк рухнул на пол, как заколотый бык.

Все происходящее было бессмысленно, бесполезно, одно только замешательство и безумие. Кто-то ударил сенатора по руке; из толпы вынырнуло побагровевшее лицо президента телекомпании. Губернатору показалось, что он похож на обезумевшего от страха барана.

Дым из вентиляции повалил с новой силой, темная масса душила и ослепляла, и разрозненные схватки вспыхнули с новой силой. Кто-то завизжал. В общем шуме на это никто не обратил внимания.

Губернатор закричал:

– Прекратите! Черт бы вас всех побрал, прекратите, я вам говорю! – Но это было вроде попытки перекричать ураган.

Тогда он пригнул голову и ринулся вперед. В лицо ему кто-то заехал локтем. Губернатор пробивался дальше. Вот он уже у толстого троса, выходившего в окно. Вот он уже у окна. Держась одной рукой за трос, он высунулся из окна насколько мог и замахал платком, потом подтянулся обратно и попытался выбраться из этого клубка.

Где-то еще работало радио. Губернатор шел на звуки музыки, как на сигнал маяка. Он увидел приемник на столике неподалеку, но когда он бросился к нему, столик перевернулся. Приемник полетел на пол, но продолжал работать.

Кто-то ударил губернатора в бок, он упал но, собрав последние силы, метнулся вперед и схватил приемник. Он прижал его к себе, прикрывая телом, пока ему не удалось выбраться из свалки, и когда был уже в стороне от этого побоища, поднял его вверх и включил на полную мощность.

В зале загремела музыка. Внезапно она смолкла. И, наконец, над схваткой загремел чей-то богатырский голос. Это был усиленный голос Ната Вильсона:

– СЛУШАЙТЕ ВСЕ! ВЫ, НАВЕРХУ, СЛУШАЙТЕ!

Наступила пауза. Шум драки стих.

– ВНИМАНИЕ, ВСЕ, КТО В БАНКЕТНОМ ЗАЛЕ, СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! – снова загремел тот же голос.

– С ВАМИ ГОВОРИТ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ НА ПЛОЩАДИ! НЕ ЗНАЮ, ЧТО ТАМ У ВАС ПРОИСХОДИТ, НО ЕСЛИ ЭТО НЕ ПРЕКРАТИТСЯ, СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС ОСТАНЕТСЯ НА КРЫШЕ ТОРГОВОГО ЦЕНТРА. ВАМ ЭТО ЯСНО? ПОВТОРЯЮ: ПОКА ТАМ У ВАС НАВЕРХУ НЕ БУДЕТ ВОССТАНОВЛЕН ПОРЯДОК, СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС НЕ БУДЕТ ВОЗВРАЩЕН В БАНКЕТНЫЙ ЗАЛ. ЕСЛИ ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ, ПОМАШИТЕ ЧЕМ-НИБУДЬ БЕЛЫМ ИЗ ОКНА.