Все это пришло ему в голову, когда на горном склоне, высоко над границей леса, под завывание ветра он увидел те следы, До самого вечера он не смог избавиться от желания оборачиваться во все стороны одновременно, а ночь, проведенная без сна в спальном мешке, была еще хуже: каждый ночной звук, каждое завывание ветра среди камней раздавалось как колокол тревоги, и сон, несмотря на усталость от тяжелого дня, все не приходил.

Когда на рассвете он проснулся и вылез из спального мешка на ледяной горный воздух, он и не думал о гризли, но тут же увидел недалеко от места своего ночлега его свежие следы. Огромный зверь, наверное, приходил посмотреть на странное существо. Несмотря на гигантские размеры, он был тих, как ночная тень; любопытный и ничего не боящийся, он, видимо, потом просто утратил интерес к нему.

Нат так и не увидел того медведя, но никогда о нем не забывал. В эту минуту, сидя в своем тихом кабинете, он произнес вслух:

– Того человека в Башне я тоже не видел и, пожалуй, никогда не увижу, и, может быть, он и безвреден, но я этому ни на миг не поверю.

Он собрался и позвонил Джо Льюису:

– Ну, как результаты?

– Мы не волшебники, – ответил Льюис. – Некоторые изменения придется ввести в компьютер и посмотреть, что случится, если произойдут замыкания здесь и перегрузка там, то есть события, которых человек не ожидает, но которые нужно принимать в расчет.

После паузы он добавил:

–  Обычно ты так не нервничаешь.

– А сейчас – да, – ответил Нат, – а если спросите почему, я не отвечу. Назовем это предчувствием.

Наступила небольшая пауза. Потом Льюис спросил:

– Когда стало известно об изменениях?

– Сегодня утром: Мне принес их Гиддингс.

– Откуда он их взял?

– Не знаю. Возможно, это стоит выяснить.

Номер Гиддингса в Башне не отвечал, и Нат позвонил в контору Фрэзи. Тот уже отправился на церемонию.

– Без виновника торжества оно не начнется, – сказала Летиция Флорес. – Шеф как раз в этот момент выводит свои тра-ля-ля.

Летиция свободно говорила на четырех языках и была исполнительна, как компьютер Джо Льюиса:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

 – Мне нужен Гиддингс. Не знаете, где он?

— На Третьей авеню, в баре Чарли, – Летиция дала ему адрес, – А еще?

– Если позвонит, – Сказал Нат, – передайте, что я его искал.

– Я должна ему сказать, зачем?

Как ни странно, подумал Нат, это ни к чему. На эту проблему они с Гиддингсом при всех своих предыдущих разногласиях смотрят одинаково.

– Он и так знает, – ответил он.

Нат снова шел пешком, не испытывая никакого напряжения, не ощущая усталости, как будто непрерывно нараставшее нервное напряжение прибавляло ему сил. На этот раз он внимательно смотрел по сторонам.

Третья авеню здорово изменилась за последнее время. Нат уже не застал надземку, которая шла когда-то по Бауэри, и, как ему рассказывали, становилась в летние ночи любимым аттракционом, потому что в открытых освещенных окнах домов проходила пестрая панорама жизни, в том числе такие события, которые обычно не выставляют напоказ. Но именно за несколько последних лет перемены на Третьей авеню как будто ускорились, и то, что было когда-то людским муравейником, превратилось в нежилые конторы и пустующие небоскребы, тротуары заполнились людьми ниоткуда, людьми торопливыми, людьми, которые здесь только мимоходом. Вроде него.

Бар Чарли был остатком «давно прошедших дней»: качающиеся двери с названием, выгравированным на толстом стекле, массивные стойки и боксы со столиками из темного дерева, запах дыма трубок и сигар и негромкие мужские голоса.