Поклялась молчать и пододвинула стул ближе.

Мир качался, очертания мебели расплывались. Чтобы не разбить, жалко ведь, поставила баночку с мёдом под кровать. Кувшин с сидром опустел, можно смело пинать ногами. Ложечку же облизала, но из рук не выпустила. В итоге она оказалась во рту. Как не помню. Вот стыд-то, тяну всё в рот, будто ребёнок.

Оказалось, Кристоф приехал в Верешен без крупицы магии. Интендант извинился за прошлую ложь и пояснил: не желал говорить о личе. Поэтому и мёдом кормил, лебезил.

— Простите уж, но вы бы всем рассказали или выводы неверные сделали. А теперь всё равно уж. Истван видел, а ему рот не заткнёшь.

Кристоф коротко описал своё состояние после контузии, как душевное, так и физическое. Понимала, это важно, поэтому молчала и не задавала вопросов.

Свыкнувшись с новой жизнью, Кристоф исследовал башню и обнаружил потайные комнаты. Тогда же интендант понял, у Башни есть хозяин. Потом сопоставил факты исчезновений магов и пришёл к выводу, их забирал лич.

— Почему сразу лич, а не духи? — покачивая ногами, поинтересовалась я.

Туфли уже сбросила: мешали.

— Потому что духи не читают книг, не пользуются магией и не умеют создавать инфернов.

О сделанных выводах Кристоф никому не рассказал — чтобы не пугать зря и собрать прямые доказательства. Интендант подкарауливал хозяина Башни и, наконец, увидел. Тот проводил эксперимент, о деталях которого Кристоф умолчал. Судя по выражению лица, они не для слабонервных. Интендант и лич заключили сделку: Кристоф отдавал себя и свою душу в собственность самовоскресшего мага в случае, если хоть кто-то потревожит покой лича.

Догадываюсь, на самом деле всё было не совсем так, интенданту пришлось кровью и потом доказать своё право молвить хоть слово. Расспрашивать не стала, видела уже подобное общение.

— И ещё помощь. Кто-то из нас обязан был снабжать его нужными фолиантами. Тут есть тонкости, они не подпустят мертвеца, нужно снять один из витков защиты. Сначала это делал я, взамен и получил возможность колдовать. Как, вы сами видели. Слабое подобие магии. Потом меня сменил Берток. Узнал об этом случайно, от лича. Тот неожиданно сказал, что мои услуги больше не нужны, но подарок не отнял.

— А Берток?

Кристоф замялся и вздохнул.

— Сложно всё. Я знал, что он жив, кормил его, но о планах не знал. Слово чести даю, Рената, перерождением души, если, конечно, она у меня сохранится, клянусь. Не знаю, здоровьем племянников. Нашёл я его лет пять назад, случайно, когда в библиотеку в неурочный час зашёл. Он метнулся прочь, но память у меня отменная, по силуэту узнаю. Тощий был, миску облизал, когда принёс поесть. Якобы из-за Джено он, чтобы им с Ядвигой не мешать, другим не открылся, а прятался якобы от беса. Перешёл одному дорогу, вот тот и поклялся найти. Это правдоподобно, Рената, бесы иногда бродят среди нас. Башня же для них неприступна из-за древних чар. Мало кто знает, но не любят бесы личей, не любят и боятся. Они ведь сами полудемоны, если не больше. Вот и пожалел Бертока, обещал хранить тайну, кормил. Потом тот исчез, а я смекнул, дело не чисто. Лич как раз от моих услуг отказался, а тайная дверь переместилась в пространстве. Вот и судите после этого, сообщник я Бертока или нет, только помните, вы связаны словом.

— А вы обещали всё всем рассказать, — мстительно напомнила я и зевнула: сказывалась настойка и выпивка.

— Не всё, но расскажу. Часть правды. Лгать не стану. Давайте всё же Тибора позову. Вам самой прилечь надо, в темноте, тишине.

— Нет! — замотала головой и тихо призналась: — Там расспрашивать начнут, сочувствовать, заботиться. Я от этого бежала.

— Куда, если не секрет?

— На кладбище.

Почему-то Кристофу я говорила правду, не стеснялась признаться, излить душу.