Пробовала объяснить, что Миклос своего не добьётся, оставляла конфеты нетронутыми, а цветы относила Тибору, пусть порадует Джемму, но маг не сдавался. Он начал заходить по вечерам, сидел и буравил взглядом. Я же зарывалась в бумаги и считала минуты до ухода Миклоса. Не желаю гулять с ним, не желаю видеть и слышать. В конце концов, не выдержав, открытым текстом заявила: 'Насильников не прощаю'. Не помогло. Миклос никуда не ушёл, а предложил загладить вину, начал объяснять, что 'иногда так хочется девочку, что сил нет'.

— Мозги надо иметь и выдержке учиться, благо учителей полно, — отрезала я и велела уйти.

— Да что ты как затворница! — поджал губы Миклос. — Прощения попросил, всё равно нос воротит. На меня такие девушки смотрят, а ты… Или тебе блондины нравятся?

— Мне люди нравятся.

Миклос намёк понял, насупился ещё больше и, наконец, ушёл, буркнув, что, мол, ещё локти кусать стану.

По вечерам молодёжь Верешена, парочками и шумными компаниями, гуляла по улицам и полям, одна я сидела дома. Меня не раз звали и не только Миклос, но не могла. Чужой смех резал слух и напоминал об улыбке Эрно. И о том, как мы весело болтали такими же, только весенними вечерами.

Маги поправились и приступили к своим обязанностям. Я тоже полдня, кроме выходных, проводила в Башне. То убиралась, то копалась в книгах, то помогала Нару. Одну меня не оставляли, видимо, опасались, что опять отправлюсь к личу. Тот больше не объявлялся, а Кристоф после долгих расспросов нехотя ответил, никакой платы с него не потребовали. Значит, договор не нарушен, а моя совесть чиста.

Не знаю, что лич сделал с кровью и оборотнем, но новый инферн по Башне не бродил. Я предполагала, самовоскресший маг сотворил стража, который охранял запретные комнаты. Ну и хорошо, убережёт последующих практикантов от соблазна.

Ядвига уехала. Так и не поняла, помирились ли они с Джено, но тот вышел её провожать и даже поцеловал в щёку. А я-то надеялась, Ядвига останется в Верешене. После осторожно расспросила Джено и перевела дух: разводиться тот не собирался, а в июле и вовсе поедет к дочери и супруге. Они вместе куда-то собирались.

Истван вместе с дежурными магами осматривал окрестности, чтобы полностью обезопасить Верешен от неприятностей в виде нежити. Потом прогулялся в Гнилую гать, провёл там целые сутки. Вернулся под утро, уставший, злой, неразговорчивый. Я слышала, как он ругался, скидывая сапоги, но не спустилась.

В тот день я, как обычно, позавтракала и спешила в Башню на ежедневное собрание.

Истван сидел на крыльце и возился с амулетами. Я едва не ударила его дверью. Думала, некромант окрысится, в последнее время он вечно бурчал и смотрел волком, как в первые дни, но нет, отложил амулет и огорошил:

— Ты-то мне и нужна. Авалон не заругает, если опоздаешь.

— А как же дежурство? — растерянно спросила я. — Мне нужно обойти дворы, помочь по возможности.

— С духами? Успеешь. Даже помочь могу, всё равно ничем не занят.

Удивлённо глянула на некроманта. Уж не заболел ли?

— Что смотришь? — усмехнулся Истван. — Добротой любуешься? Просто летом обычно спокойно, в этом году и подавно. А мне скучно. Так что там с Вилмой?

Промолчала. Дочь суконщика со мной не разговаривала, даже не здоровалась. Меня это устраивало: меньше проблем.