– Давайте имя на имя, сэр. Старик наморщил лоб.

– Нет, не могу. Это не в его правилах. Имя ты получишь в наследство – после моей смерти.

Бел-Сидек тщательно взвесил последнее заявление Генерала, обдумал и сказанное стариком раньше.

– Хорошо. Проследите за одним из ваших людей – за Насифом.

Генерал долго оставался неподвижным; лицо его мертвенно побледнело.

– Ты уверен?

– Это он.

– Хвала богам, милосердным и всемогущим, что улыбаются благосклонно, глядя на нас.

– Сэр?

– Я намеревался передать округ Хар Хадрибелу, а Насифа ввести в командование Шу. Даже если б, он сам не узнал меня, это сделал бы Кадо, стоило Насифу описать атамана Шу.

– И все же советую выдвинуть его, сэр. Вам не обязательно выдавать себя. Если Насиф действительно сотрудничает с геродианской шайкой, о такой новости ему захочется доложить хозяевам.

– Да. Принеси письменные принадлежности. Бел-Сидеку пришлось подождать. Старик писал медленно, и усилия его были куда более болезненными, чем накануне вечером. Бел-Сидек молча переживал за него. Всего Генерал написал три записки.

– Эту отнесешь туда же, куда носил вчера. Другие две – Хадрибелу. Одна для него, вторую он после ужина лично доставит Насифу. Ты же пойдешь к своей подружке и пробудешь у нее до ночного совещания.

– Слушаюсь, сэр.

Бел-Сидек вышел; нога так разболелась, что захотелось подбодрить себя.

– Я не поддамся. Я не побежден. Я – среди Живых, – пробормотал он.

– Тяжелый день выдался?

– Мало сказать. У тебя в подвале еще остался запасец того нарбонианского пива? Сдается, я готов вылакать целую бочку.

– Есть немножко внизу. Такого больше нигде не сыщешь. Но не уверен, что у тебя есть время. – Мума поднялся.

Эйзел проследил за ним глазами. Мума остановился у двери в кухню. Через секунду на пороге возник хромой человек. Хромой-то хромой, но на руку он был изрядно ловок. Эйзел чуть не пропустил момент передачи письма.

Мума подозвал младшего из сыновей, и тот вышел вместе с калекой. Мума выждал минуту и вернулся к столику Эйзела.

– Мне?

– Тебе. Воробышек прилетел.

– Сходи за пивом.

Мума осклабился; нескольких зубов у него не хватало.

– Не намерен срываться из-за этого?

– Намерен чуток расслабиться, пожрать и выпить. Варево в котелке вскипит и без моего присмотра.

– Не сомневаюсь. Слишком много у тебя хозяев, всех не обслужишь.

– Хозяин у меня один. Я сам.

– Пусть один, но очень требовательный, спуску не дает.

– Может, и так.

Эйзел подумал о паре спокойных недель, о мирной рыбалке в каком-нибудь тихом уголке. Кушмарраханская похлебка поварится без его присмотра. Но не сейчас. Сейчас здесь здорово интересно. Чуть позже.

– Червяков хоть нету? – поинтересовался Ногах.

– Да нет вроде, даже им стыдно показаться в такой компании.

– Тогда ешь. Вырастешь большим, сильным, храбрым и умным, как наш возлюбленный…

Ногах заметил веселые искорки в глазах сидевших напротив братьев и обернулся.

– Мо'атабар! Мы как раз о тебе толковали.

– Слышал-слышал, что-то насчет моей силы да смекалки. Впрочем, с истиной это имеет не больше общего, чем румянец смущения на девичьих щеках.