— Умница, — от души поблагодарил Шарло ночную охотницу, а та, еще раз приглушенно мявкнув, юркнула в щель.

— Пошли и мы. — Кати кивнула и улыбнулась. Она совсем проснулась, и ночное приключение начинало ей нравиться. Шарло вынул из настольного шандала три свечи и сунул в карман. Затем взял одной рукой стоящий у кровати ночничок, а другой — теплую ладошку сестры и первым протиснулся в потайной ход. Наверное, они задели какую-то пружинку, потому что дверца тут же захлопнулась, и они оказались в кромешной темноте, в которой сверкали золотистые кошачьи глаза. Ночная гостья была не одна, в проходе ее поджидало по меньшей мере полдюжины товарок, что вызвало у кошколюбивой Катрин приступ восторга. Но надо было идти. Звери, похоже, придерживались того же мнения, так как двинулись первыми, то и дело оглядываясь и испуская дружелюбное урчание.

— А кисы нас зовут, — восторженно прошептала расхрабрившаяся Катрин.

— Ну и правильно, — согласился Шарло. Дорога была долгой, изобиловавшей множеством лесенок, развилок и переходов. Без кошек они бы десять раз заблудились, но звери уверенно вели их за собой. Наконец повороты и спуски кончились, и брат с сестрой оказались в длиннющем сводчатом коридоре. Он тянулся и тянулся; Шарло начало казаться, что они никогда не выберутся, но дорога пошла вверх, потянуло свежестью и горьковатым запахом осенних костров. Кошки вежливо потерлись о ноги и исчезли.

— Вылезаем.

— А где киски?

— Пошли домой. Нам сюда.

Катрин не спорила, сюда так сюда. Они оказались в каком-то садике, под ногами была мягкая, недавно вскопанная земля.

— Наконец-то! — Знакомая фигура шагнула навстречу, и только теперь Шарло понял, что на самом деле ему было очень страшно.

2895 год от В.И.

Утро 12-го дня месяца Собаки

АРЦИЯ. ФЕЙ-ВЭЙЯ

Белый плащ вошедшего казался серым от дорожной пыли, глаза же были красными и слезились. Гонец гнал коня всю ночь.

— Ваша Иносенсия! [Обращение к главе циалианского ордена.] Срочные известия из Мунта.

— Как вас зовут? — Анастазия протянула руку для поцелуя.

— Гийом, Ваша Иносенсия!

— Говори, Гийом! Что погнало тебя в дорогу?

— Да пребудет Ее Иносенсия в радости! Мунтский храм Равноапостольной сожжен грозой! Бланкиссима Шарлотта и большинство сестер погибли.

— Как это произошло?

— Гроза пришла вечером и бушевала всю ночь.

— Дальше.

— Ваша Иносенсия! Над храмом не было дождя. Был черный вихрь, пронизанный молниями. Он прошел по улице Анхеля и обрушился на обитель. Теперь там борозда, как от плуга, запряженного драконом.

— Не стоит упоминать драконов, сын мой. Это отголоски эландской ереси, за которую нечестивцы были наказаны, — голос Ее Иносенсии оставался тихим и мелодичным, — так ты говоришь, что дождя не было?

— Над храмом не было, — уточнил Гийом. — Если мне будет позволено заметить, то он шел рядом с горящей обителью, но не над ней.

— Ты наблюдательный человек. Что еще? Надеюсь, ты начал с худшей из вестей.

— Станет ли Ее Иносенсия слушать о скоропостижной смерти семейства Бэррот?

— Семейства? Они погибли все?

— Отец, старший сын и его супруга.