Иден захлестнули противоречивые чувства. С одной стороны, Наставник, с которым она познакомилась лишь недавно, признал ее достижения — пускай одно из них и было фальшивым — и не поскупился на похвалу. Как этот чужой человек мог быть о ней более высокого мнения, чем родной отец?

— Ты упоминал о нареченной дочери, — неожиданно для себя сменила тему она. — А своя семья у тебя была?

На его красивом лице проступила печаль.

— Мне не слишком везло в любви, — ответил Наставник. — Точнее, мне посчастливилось встретить на своем пути многих удивительных женщин, но знаком я был с ними очень недолго. Да, когда-то у меня была семья. В Империи. Жена, которую я любил, и дочь, чья улыбка для меня была всем на свете. Теперь ты понимаешь, что я имею некоторое представление о том, каково это — покинуть тех, кого любишь. Стать беглецом... или перебежчиком, если угодно. Но теперь... — он махнул рукой в сторону лагеря, — моя семья — это «Мечтатели». Другой у меня нет. Поэтому я всеми силами должен заботиться о них.

— И делиться с ними своими знаниями, — предположила Иден.

— Как делаешь и ты. Как делают кати и Стейвен. Мы — семья, и при всех разногласиях мы держимся вместе и работаем дружно.

— Временами, — сказал Стейвен, делая длинный глоток, — мне хочется запихнуть Наставника в корабль и отправить гоняться за дикими каранаками. — Он передал бутылку Гидеону.

Хаск тоже выпил. Утром Иден сначала прошлась с Сейн, а потом удалилась с Наставником. Сейн вернулась и сейчас сидела между каги, как будто их семья удочерила ее. Похоже, она держала фронт на своем участке. Дел и чадра-фэн куда-то ушли по своим делам.

Прежде чем выйти с Наставником, Иден выразительно посмотрела на Гидеона, и он воспринял это как приказ продолжать подбивать клинья к Стейвену. Что его устраивало. Стейвен лейтенанту весьма импонировал, и просто сидеть в его компании было крайне весело. Сидеть и задавать направление беседы.

— А что мешает так поступить? — спросил Хаск, возвращая бутылку лидеру партизан.

— Не могу, как ни досадно, — прорычал тот.

— Но ты же лидер?

— Да, ранкор подери, я лидер, потому-то он у меня и не участвует ни в каких вылазках. Иначе могут возникнуть проблемы.

Это была уже третья бутылка за вечер, и, хотя Гидеон пить умел, алкоголь все-таки действовал ему на мозги. К счастью, на мозги Стейвена он действовал еще сильнее. Язык у лидера партизан немного заплетался, и он сделался словоохотливее, чем обычно.

— Почему из-за него могут быть проблемы?

— Кто-то может его узнать, и тогда все полетит нерфу под хвост, — с легким раздражением ответил Стейвен, как будто Гидеон должен был и сам это прекрасно понимать.

Итак, Иден оказалась права. Приходилось признать, что она редко ошибалась. Наставник действительно важная птица — или был ей когда-то. «Все полетит нерфу под хвост». Что Стейвен имел в виду?

— Ну, я не вижу, чтобы он как-то отрабатывал свой постой. — Гидеон пожал плечами. — Всю работу, рискуя жизнью, делают другие. Трое уже умерли — четыре, если считать Эйзена, — а он просто сидит здесь и всех поучает.

— Таков уговор. — Стейвен вздохнул, сделал еще один длинный глоток и передал бутылку Гидеону. — Но если бы я мог избавиться от него и от импобабы, то сделал бы это не задумываясь.