Нарчат хотела было снова напыжиться и выпустить колючки, но не могла противостоять силе этих глаз. Ей не хотелось, чтобы эта рузская женщина сейчас ушла. И она сама ненавидела себя за свою слабость.

– Уходите… оставьте меня… – из последних сил пробормотала несчастная девица, зарывшись лицом в подушки.

Но тут же теплая рука легла на ее голову.

– Я не уйду, Нарчат, – услышала она, – я сочувствую тебе и хочу помочь…

От этого ласкового искреннего голоса тело молодой мокшанки вновь потрясли рыдания.

– Чем вы можете мне помочь? – глухо голосила она в подушку, не желая показывать свое заплаканное лицо, – вы отмоете меня от позора? Вы вернете моих родных? Никто не сможет мне помочь, мне лучше умереть, мне не нужна эта жалкая жизнь, для меня все кончено!

Из-под подушки доносились придушенные всхлипывания, а тело девушки содрогалось в приступах жалости к себе. Но теплая рука гладила ее по волосам и проникновенный голос тихо говорил:

– Все пройдет, Нарчат, все забудется, и горе твое рассеется, и позор твой благом обратится… Поплачь, девочка, поплачь, и со слезами выйдут из тебя все твои горести и обиды, и ты обретешь способность правильно мыслить и принимать верные решения… Ты ведь совсем не хочешь умирать, девочка… Ты любишь жизнь… любишь носиться босиком по росе и собирать полевые цветы, любишь петь красивые песни и слушать щебет птиц… У тебя горячее сердце и добрая душа, девочка, и ничего, что ты попала в плен заблуждений… Это бывает… Ты умная и отважная, щедрая и преданная… Все у тебя будет хорошо, Нарчат… Я хочу, чтоб ты знала главное – здесь у тебя нет врагов… Ты сейчас отдохнешь, поспишь, а завтра – вот увидишь – жизнь покажется тебе не такой мрачной…

Нарчат слушала эти столь необычные речи сначала с недоверием, потом с удивлением, а затем ее рыдания стали понемногу утихать. Она ощущала себя ребенком, которого утешает мать. Ей хотелось слушать и слушать эту странную женщину. Она чувствовала искреннюю любовь, исходящую от нее, ее голос баюкал, умиротворял и заставлял верить в то, что все действительно наладится. Это было что-то непередаваемое, но такое прекрасное, что Нарчат не хотелось, чтобы это кончалось. А оно и не кончалось. Женщина все говорила, и гладила ее по волосам, и в душе мокшанки на месте выжженной пустыни расцветали зеленые луга…

Так она и заснула, до последнего ощущая любящую ласкающую руку на своей непутевой голове…

Часть 23

5 января 1238 Р.Х. День двадцать четвертый. Полдень. Владимирская земля. Стольный град Владимир на Клязьме.

Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович

Год 6747-й от Сотворения Мира оказался годом великих перемен для всей Руси и начался* с множества грозных и ужасных событий. На границе русских земель встало лагерем несметное** монгольское войско, а командующий этим войском хан Батыга прислал дерзкое требование, требуя дань в одну десятую*** часть от всего, что производилось на тот момент на Руси. Умным людям было понятно, что с этого момента ничего не останется прежним.

Примечание авторов:

* Летоисчисление «От Сотворения Мира» начиналось с субботы 1 сентября 5509 года до Рождества Христова. Соответственно на 1 сентября каждого года приходился и новый год, совмещенный с главным сельским праздником завершения уборки урожая.

** Если посчитать количество темников принимавших участие в походе, то получается общая численность монгольской армии примерно в 110 тысяч бойцов, из которых только 20 тысяч были чистокровными монголами, составлявшими личную охрану царевичей-чингизидов и ударный тумен, который незадолго до этих событий привел из Монголии Субэдей-багутур.