|
Поэма "Джангар". В зеленой степи на свободе паслось несколько тысяч коней. Казалось, они рассыпались в беспорядке. Но табуны, медленно передвигавшиеся по равнине, были разбиты на отдельные группы, или "косяки", которые не смешивались друг с Другом, за чем зорко следили табунщики. Каждый косяк состоял из старой матки и пятнадцати - двадцати молодых коней одной масти-темноили светлорыжих, буланых, гнедых и других. Старый злой жеребец не отходил от своего косяка, оберегая его. Табунщики на горбоносых тощих конях с гиканьем скакали между косяками и, размахивая укрюками, ловко разгоняли сцепившихся в драке жеребцов. Среди конюхов-табунщиков было пять сыновей Назара-Кяризека. Старшему, Демиру, было лет тридцать, младшему, Мусуку, - семнадцать. Братья славились как отчаянные укротители коней и бесстрашные охотники на волков, на которых они бросались с одной плетью. Зимой и летом, днем и ночью, в стужу и в проливной дождь разъезжали они вокруг табунов хана Баяндера, охраняя их от воров и хищников. Хан Баяндер не очень жаловал своих верных сторожей. Он только все обещал наградить их "по-хански". Но пока что па табунщиках вместо одежды были лохмотья, выцветшие и бурые, как степь, на ногах-самодельные сапоги, сшитые из невыделанных шкурок сусликов, а шапку заменяла собственная грива спутанных волос. Обожженные солнцем, почерневшие, они сжились со степью, как кони и большие лохматые собаки, и сами стали частью барханов, ковыльной равнины, ветра и плывущих мимо облаков. В этом табуне Арапша заметил среди мирно пасущихся коней стройного белого жеребца, своего Акчиана. Он неукротимым зверем носился между косяками, наслаждаясь привольем, смело схватываясь с другими жеребцами. С диким визгом вцепился он зубами в шею рыжего жеребца, опрокинул его и с звонким ржаньем поскакал дальше по степи. Ветер развевал его серебристую гриву. Арапша свистнул. Акчиан остановился и насторожил уши, Арапша свистнул еще раз и услыхал ответное ржанье. Изогнув шею и легко выбрасывая стройные ноги, Акчиан понесся упругими скачками навстречу хозяину. Но два табунщика уже давно следили за ним и помчались наперерез, высвобождая арканы. Арапша изо всех сил, бежал к коню, но было поздно: два аркана захлестнули шею скакуна, и он остановился, бросаясь в стороны, стараясь вырваться на волю. - Оставьте! Это мой конь! Он под моим седлом! - кричал Арапша. - Уходи отсюда, пока цел, степной бродяга, конокрад! - кричали табунщики. Один из них спрыгнул с коня и вцепился в повод Акчиана. - Здесь земля и табуны хана Баяндера! Бродячий конь - добыча хана!.. Арапша выхватил меч и крикнул с таким бешенством, что табунщики попятились: - Слушайте вы, жалкие рабы Баяндера! Вы, ханские табунщики, крадете чужих коней? Не хотите ли вы поставить ваше паршивое тавро на серебристой коже этого благородного коня? - Хан Баяндер сам поставит тебе на лоб свое тавро, - ответил табунщик, - и будешь ты лежать падалью на кургане! Говоривший отскочил в сторону, едва успев увернуться от разъяренного воина, бросившегося на него с поднятым мечом. Но Арапше неожиданно загородил дорогу выбежавший из шалаша смуглый коренастый монгол в рваном плаще. - Постой, бек-джигит! - сказал он спокойно. - Ты всегда успеешь светлой саблей зарубить грубияна. |
