|
.. Сегодня он хозяин, сегодня он угощает, может своей рукой запихнуть в рот гостя вкусный кусок. Он взял жирный кусок мяса и протянул руку к лицу Мусука. Мусук резко отшатнулся: - Есть я не буду! Деревянное блюдо было вскоре очищено до последней крупинки. Демир, обращаясь к Мусуку, сказал с важностью и достоинством старшего брата: - Наш младший брат Мусук! Ты, конечно, сам понимаешь, что нам, сыновьям нашего почтенного отца Назара-Кяризека, необходимо явиться в отряд хана Баяндера на исправных копях, с хорошими для похода седлами и с отточенными клинками. Если хан Бояндер увидит нас оборванными байгушами, он с нами и разговаривать не станет... Мусук вскочил и отступил к двери: - Так это правда? Вы продали Юлдуз на базаре, как связанную курицу, жирному баю или торговцу рабами? - Но ты сам подумай! Ехали мимо, охотясь, сыгнакские богачи. Увидели Юлдуз и сказали: "Вот желанный цветок для нашего хана!". Они предложили отцу очень хорошую цену - двадцать четыре золотых динара. Где нам, беднякам, разыскать такие деньги? Вот твоя доля-четыре динара. Мы честно все разделяли, взяв и тебя в долю. - И Демир бросил на войлок четыре золотые монеты. Мусук отвечал злобно, но тихо, положив руку на рукоять ножа, засунутого за пестрый пояс: - У меня больше нет ни братьев, ни отца! Не попадайтесь мне на дороге! Он выбежал из юрты. Все молча, опустив глаза, прислушивались к тому, как Мусук садился на коня, и ожидали, что он скажет матери и Тургану, которые с плачем выбежали за ним. - Ты еще вернешься сюда? - Никогда! Глава 18 "СОЗВАТЬ ВСЕХ ДЕРВИШЕЙ!" Субудай-багатур разослал нукеров во все концы города Сыгнака - разыскать и привести дервиша, летописца и поэта по имени Хаджи Рахим аль- Багдади. Нукеры вернулись с ответом: "Этого дервиша в городе нет. Домишко его заколочен, и сам он уехал неведомо куда". Субудай, рассердившись, послал две сотни с приказом привести к утру следующего дня всех дервишей Сыгнака, с их святыми шейхами и пирами ". Утром отряд монгольских всадников пригнал к лагерю толпу дервишей и ободранных бродяг. Дервиши были в просторных балахонах с пестрыми заплатами, подпоясанные мочальными веревками; они приближались в туче пыли, с криками, заунывными песнями и глухим воем. Одни хором повторяли: "Я-гуу! Я-хак!". Другие выкрикивали священные заклинания. Несколько календаров “ двигались впереди толпы, кружась, как волчки. Один крайне грязный дервиш с длинными космами черных спутанных волос держал на плече обезьянку, у ко-; торой от страха непрерывно делался понос. Нукеры поставили дервишей широким полукругом. Дервиши шумели, жаловались и стонали, крича, что они святые, над которыми властен только великий аллах. Несколько дервишей, широко расставив руки, бесшумно вертясь, скользили по кругу. Из юрты вышел старый, сутулый и хромой полководец и остановился. Мрачный и страшный взгляд его раскрытого, неподвижного глаза заставил всех замолчать. Последний крутившнйся дервиш свалился как будто без сознания на землю у ног Субудая и, приоткрыв осторожно глаза, следил за каждым движением прославленного монгола. |
