|
Дервиши снова запели и с гулом и криками нестройной толпой направились по степи обратно к Сыгнаку. Глава 19 МЕЧТА ЗАВОЕВАТЕЛЯ Мы бросим народам грозу и пламя, Несущие смерть Чингиз-хана сыны. Из древней монгольской песни. Монгольские заставы с удивлением пропускали странных спутников, направлявшихся к юрте главного полководца Субудай-багатура. Впереди шел тощий дервиш в высоком колпаке с белой повязкой паломника из Мекки. Его можно было бы принять за обыкновенного дорожного нищего, если бы не просторный шелковый синий чапан с рубиновыми пуговицами, оправленными в золото. Через плечо висела сумка, из которой высовывалась книга в кожаном переплете с медными застежками. В руке он держал длинный посох и сплетенный из тростника фонарь с толстой восковой свечой. За дервишем плелся старик в козловой шубе, с кривой саблей на поясе. За стариком ехали рядом на небольших серых конях молодой толмач и два монгольских нукера. Оба монгола без конца тянули заунывную песню. Приближаясь к заставе, они кричали: “Внимание и повиновение!" - и затем снова продолжали протяжную песню. Дервиш, приближаясь к дозорным, сдвигал на затылок колпак, и на лбу его блестела овальная золотая пайцза с изображением летящего сокола. Дозорные смотрели, разинув рты, и спрашивали вдогонку: - Идет к самому? - А то к кому же! Возле юрты полководца Субудай-багатура дервиш остановился. Два огромных рыжих волкодава, гремя цепями, прыгали на месте, давясь от злобного лая. Дервиш долго стоял задумавшись, опираясь на посох. Из юрты послышался голос: - Пусть учитель войдет! Дозорный, стоявший рядом, толкнул копьем неподвижного дервиша и указал на вход. В юрте на ковре сидело несколько военачальников, склонявшись над круглым листом пергамента, где начерчены были горы, черные линии рек и маленькие кружки с названиями городов. Толстый сутулый Субудай-багатур поднял загорелое лицо, уставился на мгновение выпученным глазом на дервиша и снова склонился к пергаменту, тыча в него корявым коротким пальцем: - Вы видите: от Сыгнака до великой реки Итиль для каравана сорок дней пути. Нам же придется идти в два-три раза дольше. Как только выберем джихангира, войско выступит. - Да помогут нам заоблачные небожители! - воскликнули монголы, встали и, прижимая руки к груди, один за другим вышли из юрты. Субудай-багатур остался один на ковре. Он прищурил глаз, всматриваясь, точно стараясь проникнуть в тайные думы дервиша, Хаджи Рахим стоял неподвижно, спокойно выдерживая взгляд полководца, прославленного победами, известного своей беспощадной жестокостью при подавлении врагов и при разгроме мирных городов: - Я слышал о тебе, что ты знаешь многое? - Всю жизнь я учусь, - ответил Хаджи Рахим. - Но знаю только ничтожную крупинку премудрости вселенной. Субудай продолжал: - Ты был первым учителем моего воспитанника. Я вожу его с собой уже десять лет через земли многих народов. Он в седле учился быть воином и полководцем. Ты слышал об этом? - Теперь услышал. - Я хочу, чтобы он закончил великие дела, которые не успел выполнить его дед, священный "Потрясатель вселенной". |
