|
Карабанов еще держался на ногах. "Быть или не быть?" - подумалось ему. Потом его туловище как-то вихлясто дернулось в сторон}, и он счнулся лицом в землю. Когда к нему подбежали, пальцы его руки еще медленно разгибались, освобождая уже ненужный пистолет. Мишка Уваров открыл свежую бутылку. - Вы бы сбегали, - сказал он врачу. - Что с ним? - И не подумаю, - ответил врач. - Я видел, как он падал, бедняга... Так умеют падать только мертвецы! Княжна Долли не пожелала оставлять его тело на этой земле. Карабанова положили в свинцовый гроб, натянули ему на руки коленкоровые перчатки, густо облили мертвеца воском. Великий князь Михаил Николаевич из своих средств заказал вагон-ледник, в котором для него привозились устрицы, и поручик Карабанов, испытав в своей жизни все, что дано испытать таким людям, отправился в свой последний путь. На милой сердцу Рязанщине, в тихой сельской церквушке, гроб с телом покойного был открыт для отпевания. Вместе с воском отстали от лица брови и волосы. Соседние помещики безобразно перепились на богатых поминках, устроенных княжною, а в "Губернских ведомостях" было упомянуто, что древнее рязанское дворянство потеряло в Карабанове одного из лучших своих сыновей. Под двумя раскидистыми березами, рядом с дедом своим, героем Аустерлица, поручик Карабанов лег в родную землю - при шпаге, в мундире, при шпорах. С его могилы открывался чудесный вид: бежали по увалам серебристые пашни, струились тихие речки, а вдали зеленели печальные русские перелески... ПОСЛЕСЛОВИЕ Книга не могла бы считаться законченной, если бы мне не сказали здесь о дальнейшей судьбе наших героев. После четырех лег каторжных работ на солеварнях Сибири Юрий Тимофеевич Некрасов был выпущен на поселение. Если мы не ошибаемся, он проживал тогда в Каинске, где занимался столярным мастерегвом. И оттуда же он совершил побег по пути, проложенному ему Бакуниным: вдоль Амура - в Японию, из которой морем - в Америку, откуда уже прямой пуп, в Европу, а именно в Женеву, которая к тому времени сделалась почти Меккой русской революции. В Швейцарии Некрасов претерпевал сильную нужду, зарабатывал себе на кусок хлеба случайным рспешторством и писанием журнальных заметок на английском языке по вопросам, как это ни странно, устройства подводноплавательных снарядов. Военный врач А. Б. Сивицкий продолжал благое дело служения русскому солдату, которому и посвятил всю свою жизнь. Будучи уже престарелым человеком, он в качестве госпитального инспектора принимал участие в русско-японской войне. 26 февраля 1905 года, в расположении позиций 5-го Сибирского корпуса, он попал под огонь вражеского пулемета, когда сделал попытку вместе с адъютантом Мокшанского батальона подпоручиком Н. А. Дмшриевым-Мамоновым перебежать улицу в Шуалинзе, и смерть обоих наступила мгновенно. По отдании воинских почестей А. Б. Сивицкий был погребен возле железнодорожной станции Хушитай (Восточно-Китайской дороги), в одной могиле с вышеназванным подпоручиком. Несколько иначе сложилась судьба Н. М. Ватнина: обладая богатырским здоровьем, бывший сотник в Баязете в конце прошлою века был уже в оставке с мундиром, но был ли то мундир казачьего генерала - доподлинно неизвестно. Проживал же он на родине, в казачьей станице, ведя жизнь очень простую, ничем не выделяясь среди своих земляков. Один из правнуков его, ныне работник Министерства рыбной промышленности, рассказывал авюру, что прадед его скончался в глубокой старости, до конца своих дней пользуясь всеобщим уважением и почетом в родной станице. |
