|
Кстати, о Таниных слезах как о фирменном приеме я потом много слышала от кремлевских и правительственных чиновников. Особенно от тех, кого близнецы внезапно вышвыривали с какого-нибудь поста. - Представляешь, прихожу я к Тане в ее кремлевский кабинет - выяснять, что за дела. А она - сразу в слезы... Пожалейте, всхлипывает, папу - и рыдать. Ну что ты с ней будешь после этого делать... - так звучало самое типичное описание секретного кремлевского оружия. Даже удивительно, насколько долгое время этому сиамскому близнецу удавалось оставаться самым рукастым экспонатом кремлевской кунсткамеры, который умудрялся рулить (правда, с чужой подачи) не только страной, но и - что было куда более сложной задачей, - стихийным президентом Ельциным. Глава 4. ПОД ЗНАКОМ СВЯЗЬИНВЕСТА. Придя в Кремль, я сразу же оказалась на войне. Это была настоящая третья мировая. Огонь на поражение (даром, что информационный) велся между окопами двух самых влиятельных в том момент группировок: Березовского-Гусинского и Чубайса-Потанина за 25% акций компании Связьинвест. Так же, как и абсолютное большинство других политически озабоченных жителей столицы, я не вполне представляла себе в деталях, что же такое этот Связьинвест, и нафиг из-за него разносить вдребезги всю страну - чем, собственно, с азартом и занимались вышеописанные группировки. В Кремле, на передовой, мне оставалось лишь пригибать голову и любопытствовать, из какого окопа вылетел очередной фаустпатрон. Теперь, по прошествии нескольких лет, мне кажется крайне символичным, что никто уже об этом злосчастном, роковом для страны Связьинвесте даже и не вспоминает, а один из акционеров, кажется, уже даже добровольно сдал свои акции государству - за ненадобностью. На самом деле никакого Связьинвеста в 1997-м наверняка и не было. Это был миф, мираж, соблазн, которого тогдашние околовластные элиты не выдержали. И, перегрызшись между собой, лишили как собственную страну, так и себя самих такого реального в тот момент шанса на цивилизованный выбор. Аргентина - Ямайка. Летом 1997 года я временно ушла из беспартийной в тот момент газеты КоммерсантЪ - создавать новое либеральное ежедневное издание: Русский Телеграф. Денег на выпуск этой газеты дал олигарх Владимир Потанин. Потанина я тогда еще в глаза не видела и толком не знала, кто он такой. На мои опасения, что нас тоже попытаются поставить в ружье на информационных фронтах, главный редактор Телеграфа поклялся: - Потанин прямо пообещал: Я не буду вас использовать - потому что это значило бы сразу поставить крест на репутации газеты. У меня для этого есть масса других средств - Известия и Комсомолка, например... Так что, даже работая в олигархическом СМИ, я могла твердо сказать про Связьинвест: это - не моя война. *** Тем временем именно Связьинвест стал первым испытанием на прочность для встречавшейся у Маши Слоним Московской Хартии журналистов. Мои коллеги, до этого мирно собиравшиеся выпить и потрепаться с нашими гостями-политиками, в одночасье разделились на два фронта: по принципу принадлежности к двум враждующим олигархическим кланам. Я, Володя Корсунский, Леша Зуйченко и Володя Тодрес, работавшие в Русском Телеграфе, вдруг номинально оказались в чубайсовско-потанинском лагере. А Леша Венедиктов, Сережа Пархоменко и Миша Бергер - вроде как по другую сторону баррикад. Потому что финансировал их СМИ Владимир Гусинский - тогдашний однополчанин Березовского в борьбе против Чубайса, Потанина и правительственных младореформаторов. Остальные журналисты быстро разделились на группы активно сочувствующих - той или другой стороне. Стычки на почве оценок подковерных олигархических баталий в гостях у Слоним происходили регулярно. |
