|
– В общем, дилетант. Где нибудь, наверно в детективном романе, вычитал что то такое и понял как раз наоборот. Вот и все, что удалось установить к одиннадцати часам утра на другой день после убийства Мориса Трамбле. На улице Де Дам Жюльетта металась между своими повседневными делами и новыми заботами, которые принесла с собою смерть главы семьи, к тому же еще смерть насильственная. В довершение всех бед с утра до вечера ее осаждали газетчики, а на лестнице подкарауливали сидевшие в засаде фоторепортеры. – Что нужно было от тебя этому комиссару? – Ничего, мама… – Ты говоришь неправду… Все и всегда говорят мне неправду… Даже твой отец и то лгал мне, обманывал меня целые годы… Слезы текли у нее ручьем, она всхлипывала, шмыгала носом и продолжала говорить, суетиться по хозяйству, раздавать тычки детям, которых нужно было успеть к завтрашнему дню, для похорон, одеть во все черное. Где то двести голодных канареек ждали, когда их накормят. И, обращаясь к Люка, Мегрэ со вздохом сказал: – Остается только ждать… Ждать результатов от опубликования фотографий, ждать, что люди узнают Мориса Трамбле, или мосье Шарля. Бывал же он где нибудь в течение этих семи лет. Если он переодевался вне дома, покупал певчих птиц и клетки для них, значит, где то у него было пристанище, комната, квартира, возможно, целый дом? И, стало быть, он имел дело с хозяином либо с консьержкой или прислугой? Быть может, у него были друзья? Возможно, даже любовница? Смешно сказать, но Мегрэ вел это дело не без некоторого волнения, в чем, пожалуй, не решился бы признаться и самому себе. «Бедняков не убивают…» И вот уже человек, которого Мегрэ никогда в своей жизни не видел, о чьем существовании он даже не подозревал, такой вначале серенький и неинтересный, человек, который умер нелепейшей смертью, сидя на кровати, где дремала унылая Жюльетта, – и к тому же от пули, которая вовсе не должна была его убить, – человек этот стал близок Мегрэ. Ружье из ярмарочного тира… Из таких ружей сбивают курительные трубки или шарики, прыгающие на струе воды… Да и сам убийца, старательно отточивший свинцовую пулю в надежде сделать ее более вредоносной… Судя по всему, он тоже был всего лишь несчастным бедняком, этот человек, после которого в номере отеля «Эксельсиор» не нашли ничего, кроме старой расчески с выломанными зубьями. У него больная печень. Вот почти и все, что было о нем известно. Люка снова отправился на охоту. Скучная работенка – ни радости, ни славы. Побывать во всех магазинах и лавках Парижа, где продается оружие. Потом во всех тирах, потому что этот субъект мог купить ружье именно там. Инспектор Жанвье опрашивал торговцев с Луврской набережной и с набережной Мессажери, а также хозяев бистро у Нового моста и моста Искусств, куда Трамбле, возможно, заходил выпить стаканчик вина в ожидании дочери, с которой обычно здесь встречался. Наконец, толстяк Торанс занимался шоферами такси, потому что далеко не каждый день приходится перевозить пассажиров с большими птичьими вольерами. Что касается Мегрэ, то он в это время сидел в ресторанчике на площади Дофина и благодушествовал, потягивая пиво на открытой террасе, затененной красно желтым полосатым тентом. Кружка была уже наполовину пуста, и теперь, в ожидании часа, когда можно будет отправиться домой завтракать, Мегрэ наслаждался своей трубкой, однако брови его беспрестанно хмурились. Что то смутно беспокоило его, но он никак не мог понять, откуда у него это беспокойство. Кажется, ему что то сказали, не то вчера, не то сегодня утром, его это сильно поразило, что то очень важное, но вот что именно – он забыл. |
