|
И не ради какого то там бедняги идут на такое дело… Да, но ведь Трамбле был именно из тех бедняг, о которых говорят: какой то там… – Вы не подождете людей из прокуратуры? – Я непременно вернусь до того, как они уедут. Останьтесь, пожалуйста, чтобы ознакомить их с делом… За стеной снова шумно завозились, догадаться было нетрудно: мадам Трамбле, урожденная Лапуант, воевала со своими детьми. – Кстати, сколько их у нее? – Пятеро… Три сына и две дочки… Один сынишка этой зимой заболел плевритом, и сейчас он в деревне у родителей Трамбле… Ему скоро четырнадцать… – Идем, Люка? Мегрэ сейчас отнюдь не улыбалась перспектива увидеть снова мадам Трамбле и услышать унылое: «Такое могло случиться только со мной». Он тяжело спустился по лестнице мимо открывавшихся одна за другой дверей, позади которых слышался быстрый шепот. Он хотел зайти к угольщику выпить вина, но в лавчонке было полно любопытных, ожидавших прибытия чиновников прокуратуры, и Мегрэ предпочел дойти до улицы Батиньоль, где о ночной драме ничего не знали. – Что ты будешь пить? – Займись ка этим типом из отеля «Эксельсиор»… Ты, разумеется, найдешь там не очень то много, потому что обделать такое дельце, как он его обделал, это… Эй, такси!.. Тем хуже для бухгалтерии. Было слишком жарко, чтобы париться в метро или стоять на углу в ожидании автобуса. – Встретимся на улице Де Дам… А нет, так после обеда на набережной… Бедняков не убивают, черт побери! А если уж убивают, так не по одиночке, а целыми партиями, устраивают войну или мятеж. Если же бедняку случается кончить жизнь самоубийством, то вряд ли он станет добывать для этого пневматическое ружье и уж конечно не застрелится в ту минуту, когда сидит на постели и чешет пятки. Будь Трамбле не уроженцем какого то там Канталя, носи он звучное иностранное имя, можно было бы еще заподозрить его в принадлежности к некой неведомой тайной организации его соотечественников… Да и не был он похож на тех, кого убивают. Лицо не такое, вот в чем загвоздка! Это то и озадачивало. А вся обстановка? Эта квартира, жена, пятеро детей, муж в нижнем белье, «ф р р ф р р», с каким пролетела пуля… Верх такси был откинут, и Мегрэ курил свою трубку, время от времени пожимая плечами. В какое то мгновение мысли его обратились к мадам Мегрэ. «Бедняжка!» – скажет она и при этом непременно вздохнет. Когда умирает мужчина, женщина всегда сочувствует женщине. – Нет, номера я не знаю… Да, улица Сантье… «Куврэр и Бельшас»… Наверно, что нибудь солидное. Этакий почтенный торговый дом, рождения тысяча восемьсот какого нибудь года… Он не понимал, и это злило его. Злило потому, что он не терпел непонятного… Улица Сантье была забита людьми и машинами. Притормозив, шофер заговорил с прохожим, чтобы узнать об адресе, и в эту минуту Мегрэ увидел на фасаде одного из домов выведенные красивыми золотыми буквами слова: «Куврэр и Бельшас». – Подождите меня. Я недолго. Собственно, он не знал, надолго ли, но жара совсем разморила его. Да и как было не разморить, когда почти все его товарищи по работе и даже все инспектора были в отпуске и когда сегодня с утра он рассчитывал поблаженствовать на досуге у себя в кабинете! Второй этаж. Анфилада темных комнат, чем то напоминающих ризницу. – Могу я видеть мосье Куврэра? – По личному делу? – По сугубо личному. – Весьма сожалею. Мосье Куврэр умер пять лет назад. – А мосье Бельшас? – Мосье Бельшас уехал в Нормандию. Если угодно, вы можете поговорить с мосье Мовром. |
