Дротики, подаренные Криксом, весьма пригодились на охоте. Буквально в нескольких полетах стрелы находились южные рощи, полные дичи. Там Дарий мог бы без труда кормиться, расставляя самые примитивные ловушки и силки. Да и само озеро кишело рыбой. Но из камышей за ним следили глаза не знающих промаха восточных ополченцев, а изгой не хотел подавать повода к стрельбе по своей особе. По этому пришлось довольствоваться охотой на кроликов, облюбовавших окрестности холма.

За один-единственный месяц он уничтожил всех червей. Пришлось едва ли не каждую ночь спускаться с ножом в зубах в пахнущие едкой слизью проходы, и задыхаясь от смрада, кромсать податливые тела порождений Урочища. Вскоре выжившие после его ночных набегов черви отступили. Среди бела дня они поднялись на поверхность, и поползли к озеру. Дарий наблюдал, как три блестящих черных тела медленно движутся к водоему. Там черви погрузились в мягкий ил, и навсегда исчезли из жизни отверженного Распознающего.

Наконец, дом оказался построен. Он был, наверное, самым неказистым и неудобным жилищем во всей Долине, но Дарий был доволен. Он извел всех кроликов в округе, и теперь в темном погребе висели десятки закопченных тушек, нашпигованных диким чесноком и другими съедобными травами. Пикет, из которого следили за ним, и за Порчеными, сменился. Теперь там сидели воины с западных холмов, помнившие Дария.

Однажды один из разведчиков окликнул изгоя, и сказал, что он и его люди могут отвернуться в сторону, если вдруг прославленному командиру захочется порыбачить на южном озере. Каковым предложением Дарий и воспользовался.

Вскоре мимо избушки проследовал отряд стражников старейшин, ведомый Арнисом. Из Урочища надвигалась новая напасть — крупные сороконожки, повадившиеся проникать в Долину, и нападать на пикеты. Дарий, поедая до слез осточертевшую крольчатину, следил, как отряд исчезает в дымке, висящей над южной оконечностью озера. Мыслями он был вместе с воинами. Он решительно не понимал, почему рейд не возглавляет Распознающий. Это было величайшим безрассудством. Вскоре его подозрения подтвердились. В обратную сторону отряд двигался весьма поредевшим, а Арниса несли на сложенных копьях. Дарий бегом спустился с холма, и нагнал отряд. Лицо Арниса казалось черным, на губах висела пена, грудная клетка туго перетянута повязками, видно, что каждый вздох вызывает у стражника мучительную боль.

— Похоже, он не дотянет до поселения. Оставьте его у меня, и вернитесь с лекарем. В ране у него яд, лучше всего с такими ранами управляется Старый Лунь из северной лощины. Пару дней раненый может полежать у меня, я тут собрал кое-какие травы…

Арнис приподнялся на своем ложе, и брызгая в лицо Дария дурно пахнущей кровью, прокашлял:

— Убирайся в свою берлогу, изменник. Не слушайте его. Несите дальше.

Дарий пожал плечами, и сделал шаг в сторону, освобождая путь скорбной процессии.

— Где Распознающие? Кто пустил вас к Урочищу, да еще на новый вид Порченых без сопровождения знающим человеком?

— Не твое дело, изменник.

Дария грубо отпихнули щитами от носилок, и отряд двинулся дальше. Вечером изгой подошел к травянистому мысу, где в камышах прятался шалаш разведчиков. Там он узнал, что отряд, преследуя парочку сороконожек, оказался в горелой прогалине, и не заметил группу самок Смертоносцев, гревшихся на солнце.