***

Через неделю ее вызывают в кабинет дирек­тора.

Там девочку ожидают три человека. Насто­ящий трибунал, думает она. Трое взрослых си­дят в ряд, что придает им еще больше сходства с триумвиратом судей. Или с тремя мудрыми обезьянами: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю.

— Присаживайся, Риса, — говорит директор, указывая на стул.

Она пытается двигаться грациозно, но ме­шают дрожащие колени. В результате девочка неловко плюхается на стул, думая о том, что он слишком мягкий для зала, в котором заседает инквизиция.

Из всех троих Риса знает только директора. Ясно только, что двое других — официальные лица. Они ведут себя спокойно, словно подоб­ные заседания для них дело привычное.

Женщина, сидящая слева от директора, представляется социальным работником. Ока­зывается, «дело» Рисы находится под ее кон­тролем. До этого момента девочка и не подо­зревала, что у нее есть какое-то «дело». Женщи­на называет имя, но Риса его не запоминает — миссис Как-то-там. Позже она будет стараться вспомнить его, но безуспешно. Женщина пере­листывает папку, в которой хранится вся недолгая пятнадцатилетняя жизнь Рисы, небреж­но, как будто читает газету.

— Так-так, — произносит она. — Ты находишь­ся на попечении штата с младенчества. Поведе­ние самое похвальное. Оценки хорошие, но могли бы быть и лучше.

Женщина поднимает голову и улыбается Рисе.

— Я видела, как ты играла на конкурсе. Очень хорошо.

«Хорошо», — думает Риса. Но не превос­ходно.

Миссис Как-то-там снова принимается лис­тать папку, но Риса видит, что на самом деле она не читает. Какое бы решение ни собира­лась вынести эта троица, они давно уже обо всем договорились, задолго до того, как Риса вошла в кабинет директора.

— Зачем вы меня вызвали? — спрашивает Риса.

Миссис Как-то-там закрывает папку и смот­рит на директора и сидящего рядом с ним муж­чину в дорогом костюме.

Костюм, как окрестила его Риса, кивает, и социальная работница поворачивается к Ри­се, радушно улыбаясь.

— Мы считаем, что ты исчерпала свой потен­циал в данном заведении, — говорит она. — Ваш директор, мистер Томас, и мистер Полсон со­гласны со мной.

Риса бросает взгляд на человека в костюме.

— А кто такой мистер Полсон?

Костюм прочищает горло, прежде чем заго­ворить.

— Я школьный юрист, — произносит он нако­нец извиняющимся тоном.

— Юрист? А зачем здесь юрист?

— Таков регламент, — объясняет директор То­мас. Видимо, галстук внезапно показался ему похожим на удавку, потому что он в срочном порядке ослабляет его, засунув палец за воротник. — В уставе школы записано, что юрист обязательно должен присутствовать при по­добного рода процедурах.

— О каких процедурах вы говорите?

Троица переглядывается, но никто, похо­же, не готов взять на себя обязанности спике­ра. В конце концов миссис Как-то-там решается заговорить:

— Тебе должно быть известно, что места в го­сударственных интернатах сейчас на вес золо­та. Бюджет постоянно урезают, и это касается, к сожалению, всех учреждений подобного ро­да — наше не исключение.

Риса, не отрываясь, смотрит в спокойные, холодные глаза миссис Как-то-там.

— Сиротам, находящимся на попечении госу­дарства, места в интернатах гарантированы за­коном, — говорит девочка.

— Совершенно верно, но гарантия распрост­раняется на детей, не достигших тринадцати­летия.