— Пап! — кричит Лев, видя, что отец вот-вот упадет прямо под колеса пролетающего мимо автомобиля.

Слава богу, водитель успевает его объехать, но задевает при этом другую машину и сбивает ее с траектории. Автомобиль заносит, и он, крутясь, как волчок, отлетает в сторону. В него тут же врезается следующий автомобиль, ситу­ация выходит из-под контроля, и воздух напол­няется звоном разбитого стекла и скрежетом рвущегося железа. Мальчик рывком поднимает Льва в воздух, хватает его за руку и тащит в сто­рону. Лев не слишком велик для своего возрас­та. Напавший на них маньяк старше на пару лет, выше и сильнее его. Льву не вырваться.

— Отпусти меня! — кричит он. — Возьми, что хочешь. Возьми мой бумажник, — предлагает он, забыв, что никакого бумажника у него нет. — Забери машину. Только никого не уби­вай.

Мальчик останавливается на секунду, смот­рит на машину, но решает, что это не вариант. Мимо летят пули. На другой стороне шоссе по­лицейским наконец удалось остановить движе­ние, и они уже добрались до разделительного ограждения. Инспектор, оказавшийся ближе всего к ним, снова стреляет. Пуля, начиненная транквилизирующим средством, попадает в борт «кадиллака» и разлетается вдребезги. Су­масшедший мальчик берет Льва в борцовский захват, прикрываясь им, как щитом. Лев понимает, что ему не нужны деньги и машина: ему нужен заложник.

— Перестань сопротивляться! — приказывает маньяк. — У меня пистолет.

Лев чувствует, как что-то твердое тычется ему в ребра. Вскоре он понимает, что это не дуло револьвера, а просто палец, но парень на­столько ненормальный, что лучше не сопротивляться, чтобы не злить его.

— Из меня получится плохой живой щит, — говорит он, стараясь урезонить мальчика. — Они стреляют пулями с транквилизатором, а зна­чит, им все равно, попадут они в меня или нет. Даже лучше, если попадут: тебе придется меня тащить.

— Лучше уж в тебя, чем в меня, — отвечает па­рень.

Он неуклонно тащит Льва к обочине, пет­ляя, чтобы сбить с толку стрелков и не попасть под проносящиеся мимо автомобили.

— Послушай, — снова обращается к нему Лев, — ты не понимаешь. Меня должны прине­сти в жертву. Я еду в заготовительный лагерь! Ты все испортил!

Неожиданно в глазах маньяка появляется что-то человеческое.

— Так тебя отдают на разборку?

Казалось бы, у Льва и так есть миллион при­чин прийти в ярость, но его неожиданно заде­вает то, как мальчик назвал священный ритуал, на который он не может попасть из-за его вме­шательства.

— Не на разборку, черт возьми! Меня прино­сят в жертву!

Над головами мальчиков раздается душе­раздирающий рев гудка. Лев оборачивается и видит летящий прямо на них автобус. Они не успевают даже закричать. Огромная махина сворачивает в сторону, слетает с дороги и, вре­завшись в ствол огромного дуба, останавлива­ется как вкопанная.

Лобовое стекло разбито и залито кровью. Водитель автобуса, скорее всего, погиб. Он ви­сит на стекле и не шевелится.

— Вот черт! — восклицает маньяк. В голосе его слышится жалость к водителю.

Из автобуса выбегает девочка. Маньяк смо­трит на нее, и Лев понимает, что, пока он от­влекся, у него появился шанс спастись. Этот мальчик — дикий зверь. Единственный способ борьбы с диким зверем — самому стать хищни­ком.