— Привет, ты готова? — спрашивает Коннор, видя, конечно, что о готовности нет и речи: Арианна в халате, надетом поверх атласной пи­жамы. — Ты не забыла, надеюсь?

— Нет, что ты, не забыла...

— Тогда поторопись! Чем раньше мы выйдем, тем больше времени в запасе, пока они поймут, что нас нет, и пустятся вдогонку.

— Коннор, — говорит Арианна, — понимаешь, такое дело...

До него тут же доходит, о чем она. По всему: по голосу, по тому, как трудно ей произносить его имя, по тщательно скрываемому, но все рав­но заметному желанию извиниться, как-то сгла­дить вину — Коннору тут же становится ясно, что она собирается сказать. Собственно, гово­рить ей ничего и не нужно, но мальчик хочет, чтобы она произнесла вслух то, что хотела ска­зать. Он понимает, что выговорить эти слова будет трудно, но хочет, чтобы она взяла на себя этот труд. Обстоятельства требуют, чтобы по­ступок, который она собирается совершить, был таким болезненным, чтобы она запомнила его на всю жизнь.

— Коннор, я правда хочу пойти с тобой, чест­но... но время такое неподходящее. Сестра вы­ходит замуж и хочет, чтобы я была свидетель­ницей на свадьбе. Потом школа еще...

— Ты же ненавидишь школу. Сама сказала, что бросишь, как только исполнится шестнад­цать.

— Нет, ну после экзаменов же. Это совсем дру­гое.

— Значит, не пойдешь?

— Я очень хочу. Ты даже не представляешь как... но не могу.

— Значит, все, о чем мы говорили, было ло­жью.

— Нет, — говорит Арианна. — Это была мечта. Но вмешалась реальность. Кроме того, побег ничего не решит.

— Для меня побег — единственный способ спа­сти свою жизнь, — шипит Коннор. — Меня со­бираются отдать на разборку, на случай, если ты забыла.

Арианна нежно гладит его по лицу.

— Я помню, — говорит она, — но меня же не отдают.

На верхней площадке вспыхивает свет, и Арианна рефлекторно прикрывает дверь.

— Эн? — зовет девушку мать. — Что случилось? Что ты делаешь у двери?

Коннор отскакивает в сторону, чтобы не быть замеченным. Арианна оборачивается и смотрит вверх:

— Да ничего, мам. Мне показалось, под окна­ми койот ходит. Решила проверить, где кошки.

— Кошки все наверху, солнышко. Закрывай дверь и ложись спать.

— Значит, я койот, — говорит Коннор.

— Тсс, — предостерегающе шипит Арианна, закрывая дверь практически полностью.

Сквозь оставшуюся узкую щель видно лишь часть лица и один фиолетовый глаз.

— Ты спра­вишься, я знаю. Позвони, когда будешь в безо­пасности, пожалуйста, — говорит Арианна и за­крывает дверь.

Коннор еще долго стоит на крыльце, дожи­даясь, пока выключится свет. Он не думал, что придется бежать одному, но, возможно, он про­сто был слишком наивен. Мальчик оказался в одиночестве в тот момент, когда родители под­писали документы.

***

На поезде он уехать не может и автобусом воспользоваться — тоже. Денег у него доста­точно, но ночью ни поезда, ни автобусы не хо­дят, а утром его уже хватятся, и находиться в транспорте будет небезопасно. Там его станут искать в первую очередь — это очевидно. Дети, обреченные на разборку, убегают так часто, что для их поимки созданы специальные отря­ды, состоящие из инспекторов по работе с не­совершеннолетними. Отлов беглецов стал сво­его рода искусством, которым должен в совер­шенстве владеть каждый полицейский.