И не было такого дня, чтобы я не вспоминал того парня и не пытался представить, какие еще замечательные штуки он мог делать, преж­де чем его разобрали... Знаешь, хорошо, что ты ко мне залез, парень, — говорит он. — Тут не все люди такие, как я. Могли бы все у тебя забрать, а потом все равно копам сдали бы.

— А вы не такой?

— Нет, не такой, — говорит водитель, протя­гивая для пожатия свою, левую, руку. — Иосая Элдридж меня зовут. Я на север еду. До утра мо­жешь со мной.

Коннор чувствует такое невероятное облег­чение, что в течение какого-то времени не мо­жет даже вздохнуть, не говоря уже о том, что­бы поблагодарить водителя.

— Тут койка, конечно, не самая удобная в ми­ре, но спать можно, — говорит Иосая. — Вот и поспи пока. Я только еще раз в сортир зайду, и поедем.

Он выбирается из кабинки и закрывает за собой дверь. Коннор прислушивается к удаля­ющимся шагам — водитель действительно на­правился в сторону туалета, как и сказал. Нако­нец мальчик решает, что сделал для своего спа­сения все, что можно. Нервное напряжение с падает, и сразу наваливается чудовищная уста­лость. Водитель не сказал точно, куда едет, просто назвал направление, но Коннору и это­го более чем достаточно. На север, на восток, на юг, на запад — какая разница, лишь бы по­дальше отсюда. Мальчик решает подумать о том, что делать дальше, позже. Нужно пережи­вать неприятности по мере их поступления, думает он.

Спустя минуту Коннор чувствует, что засы­пает, но моментально просыпается, услышав на улице крики полицейских: «Мы знаем, что ты здесь! Выходи с поднятыми руками, или бу­дем стрелять!»

Силы оставляют Коннора. Похоже, Иосая играл краплеными картами. Нужно выходить, копы ждать не будут. Вот черт. Путешествие окончилось, так и не начавшись. Коннор рас­пахивает дверь, готовясь увидеть инспекторов по работе с несовершеннолетними с пушками в руках.

Полицейские на стоянке есть. Оружие на­готове, но целятся они отнюдь не в Коннора.

Мало того, они стоят к нему спиной.

Дверь кабины грузовика, под которым не­сколько минут назад скрывался Коннор, распа­хивается, и появляется мальчик, прятавшийся за водительским сиденьем. Коннор немедлен­но узнает его — они ходят в одну и ту же школу. Парня зовут Энди Джеймсон. Господи, неуже­ли и его отдали на разборку?

Энди напуган, но на его лице не только страх перед полицейскими. Он побежден, раз­давлен. В этот момент Коннор осознает, что все еще стоит как вкопанный на пороге кабины и полицейские в любую секунду могут его заме­тить. Слава богу, пока еще не засекли. Зато Эн­ди заметил, встретился с Коннором взглядом всего на секунду...

После этого произошло нечто замечатель­ное. Выражение отчаяния и горя исчезло с ли­ца Энди, сменившись железной решимостью и чуть ли не триумфом. Заметив Коннора, он бы­стро отвел глаза и успел сделать несколько ша­гов в сторону, уводя полицейских прочь и не давая им смотреть по сторонам, прежде чем они схватили его.

Энди видел его и не выдал! День не принес ему удачи, но одну маленькую победу удержать все-таки удалось.

Спрятавшись в тени за боковой стенкой ка­бины, Коннор осторожно закрывает дверь.

Снаружи, на стоянке, полицейские увозят Эн­ди. Коннор ложится на койку и начинает пла­кать. Слезы льются ручьями, лицо тут же стано­вится мокрым. Он и сам не знает, по кому пла­чет — по себе ли, по Арианне или по Энди, — и от этого незнания становится еще больнее и горше. Коннор не вытирает слезы, дает им вы­сохнуть прямо на лице. Он так всегда делал, когда был маленьким. А ведь тогда он, бывало, плакал по такому незначительному поводу, что утром и вспомнить не мог, в чем было дело.

Водитель не заглядывает в спальное отделе­ние.