|
Со льдом. Любомир понимающе кивнул мне и полез в холодильник за перцовкой и льдом – он знал, что изредка меня пробивает на странную привычку пить перцовку с колой, да еще и льдом ее закидав. – На закуску чего-нибудь хочешь? Оливки? Огурчик? Лимон? – Ананасы есть? Ананасу хочется! – Слегка! Я помнил, конечно, что «слегка» у Любомира означает «легко». Любомир был сербом из деревни Млявица – это возле Белграда, ежели что. Он происходил из зажиточной семьи. Вначале отучился на инженера, но затем черти позвали в дорогу… Бросил Любомир свою евросоюзную Сербию, приехал к нам и сделался сталкером, к тому же неплохим. А уж удачливым был – легенды ходили! Говорили, сам Вадюха Пряник звал его в напарники, а Мерлин с Одноглазым – те по молодости брали у него уроки. Рассказывали, с этим-то Пряником Любомир сорвал не один хороший куш… Как-то раз, провалявшись три ночи у края птичьей карусели со сквозным ранением груди, Любомир серьезно прихворал. Врачи сказали: надо тебе, парень, что-то менять, пока твои почки тебя в гроб не запечатали… Любомир послушался, уехал в свою Сербию. И на скопленные деньги открыл дело в родном Белграде – магазин специализированной электроники. А сам стал его директором или вроде того. В свободное же время чинил проданные им самим, да и другими магазинами, прилады и приблуды, руки у него и впрямь золотые. Но прошло два года, и дело его прогорело – не то клиент в Сербии слишком жадный, не то Любомир слишком бескорыстный. В общем, он был вынужден переквалифицироваться в управдомы, то есть, извините, в бармены. Так мне рассказывали. Но я лично считаю, что он специально свое дело угробил, чтобы к нам сюда, к Зоне поближе, вернуться. Потому что кто по Зоне погулял, тот нормальным гражданином уже никогда не станет – ни на родине у себя, ни в Америке, ни где еще. Такое мое мнение, и я его не изменю, пока примеров обратного не увижу. И между прочим, Любомир, с которым мы, понятно, тысячу раз на эту тему говорили, мою теорию разделяет. По-русски Любомир говорил отменно, почти совсем без акцента. Лишь иногда проскакивали в его репликах какие-то непонятные словечки вроде этого «донесхочу» или своеобразные обороты вроде «слегка» (вместо «легко»). Меня умиляли его «мешанки» (так Любомир называл наши коктейли). Я часто просил его починить мне какую-нибудь ерунду. Даже непонятно, почему Мариша не озадачила его сломавшимся электрочайником. Почему ей так важно, чтобы именно я его починил? Не хватает внимания? Хочет показать, что воспринимает меня всерьез, как потенциального мужа-чинильщика? – А что Хуарес, на месте? – громко спросил я у Любомира, залпом опрокидывая стакан колы. – Да на закупки поехал. К вечеру должен быть, – ответил Любомир, выставляя на лакированную доску барной стойки мою желтую стограммовочку. Мариша глядела на меня с материнской нежностью. Мол, пей, деточка, пей. Это вкусно и полезно! Я охотно дернул. Перцовка горячим ручейком скатилась в пищевод. В мозгу тут же просветлело, а шум в ушах стал потише. |
