|
С другой стороны, можно подумать, у него имеется какой-то выбор. Тот, второй Рамон — тоже враг Маннека. На первое время хватит и этого объединяющего их момента, и если есть способ убить Маннека и освободиться от сахаила, со всем остальным можно разобраться позже. Вопросы вроде того, кем и чем он является, или какое место найдется ему в одном мире с другим Рамоном, могут и подождать. В первую очередь нужно выжить. И освободиться из рабства — тоже в первую очередь. Но прежде всего ему необходимо завоевать доверие Маннека, убедить его в том, что он, Рамон, готов к чистосердечному сотрудничеству — и пусть инопланетянин не подозревает подвоха до самого момента, когда Рамону представится возможность перерезать ему глотку.
Этот план, каким бы расплывчатым он ни казался, успокоил его. Главное — иметь схему действий, а там можно и двигаться понемногу вперед. — Ты перестал нервничать, — заметил Маннек. Рамон даже не слышал, как тот приблизился. — Да, демон, — кивнул Рамон. — Полагаю, перестал. Он снова раскрыл портсигар. Тот был пуст, если не считать надписи «Mi Corazon», которую выгравировала на серебре Елена. «Сердце мое». На вот, сердце мое, накурись до смерти. Рамон хихикнул. — Я не понимаю твоей реакции, — произнес инопланетянин. — Ты объяснишь ее. — Я просто хотел сигарету, — объяснил Рамон, стараясь говорить как можно дружелюбнее. Видишь, какой я безобидный? Видишь, как готов сотрудничать с тобой? — Только, похоже, этот жадный засранец выкурил их все. Жаль, правда? Эх! Покурить я бы сейчас не отказался. — Он с завистью вспомнил свою последнюю сигарету — ту, которой поджег бикфордов шнур. Ну, конечно, не он, а тот, другой. Сигарету, которой он травил другие легкие, в другой жизни. — Что значит «курить»? — поинтересовался Маннек. Рамон вздохнул. Если ему не казалось, что он разговаривает с иностранцем, так только потому, что это больше напоминало разговор с безмозглым дитятей. Он попытался объяснить инопланетянину, что такое сигарета. Маннек брезгливо сморщил хобот еще прежде, чем Рамон договорил. — Я не постигаю функции курения, — заявил Маннек. — Функция легких состоит в насыщении тела окислителем. Разве заполнение продуктами сгорания растительных материалов не мешает этой функции? Каково вообще назначение курения? — Курение дарит нам рак, — ответил Рамон, изо всех сил сдерживая ухмылку. Очень уж серьезным казался инопланетянин, очень озадаченным — просто грех было не позабавиться немного. — А! А что такое «рак»? Рамон объяснил. — Но это ойбр! — с тревогой заявил Маннек. — Твоя функция — найти человека, и тебе не разрешается делать ничего, что способно помешать этому назначению. Не пытайся помешать мне, приобретая рак! Рамон хихикнул, а потом, не в силах больше сдерживаться, расхохотался. Одна волна безудержного веселья накатывала на другую, и очень скоро он стоял, согнувшись, держась за бок, но продолжая содрогаться от смеха. Маннек шагнул ближе, и хохолок из перьев его топорщился так, будто он — на взгляд Рамона, во всяком случае, — собирался спросить еще что-то — ни дать ни взять ребенок, пытающийся дознаться у родителей, что такого он сказал, заставив их потешаться. — У тебя припадок? — поинтересовался Маннек. Это было уже слишком. Рамон взвыл и согнулся вдвое, притаптывая и восхищенно тыча пальцем в инопланетянина. Он не мог выдавить из себя ни слова. Совершеннейшая абсурдность ситуации и чудовищное напряжение, сковывавшее его последние два дня, только усиливали комический эффект от замешательства этого чудища. |
