|
«Вот и все, – отрешенно думал Матвей. – Все закончилось. Нелепо? Да нет, наоборот. Дело сделано. Теперь никто не помешает отцу и всем остальным начать все сначала и вымести с Земли прозрачную нечисть. А мне поставят памятник. Где-нибудь в возрожденной Москве, на самой главной площади. К нему будут приводить в день посвящения юных кадетов, влюбленные станут назначать возле него свидания… Господи, какая чушь лезет в голову! Я совсем скоро умру. Погибну. Я действительно приговорен. А приговоренному положено последнее желание. Чего бы я хотел?…» – Аня, Соня… – прошептал фиолетовыми от прилившей крови губами Матвей. – Прощайте… Объятый слепящей плазмой шар, вынырнувший из ниоткуда рядом со «Скорпионом», он сперва принял за видение. Но когда шар выпустил суставчатую руку манипулятора и зацепил корвет за пилон, Матвей даже нашел в себе силы усмехнуться. «А Прусаков-то все же поймался на слабо! Памятник, похоже, отменяется. Мы еще посмотрим, кто кого!», – наблюдая, как проваливаются вниз, пропадают купола газовых вихрей, удовлетворенно думал Гумилев. Он не знал, что в этот момент Прусаков, в бешенстве от разгрома его суперэскадры, застрелил начальника Генерального штаба ВКС и командующего разведкой адмирала Солоницына, разжаловал всех высших офицеров, кроме начальника Центроспаса адмирала Сойгуна, в рядовые, назначил на их место заместителей и заперся в каюте с сестрой Коброй, приказав не тревожить его. Спасательные и технические службы Военно-Космических сил работали на износ, собирая среди растянувшегося на тысячи километров облака обломков и подбитых бортов уцелевших и мертвых, буксировали на геостационарные орбиты искореженные корабли, еще вчера составлявшие гордость военно-технического гения человечества. Ничего этого Матвей не знал. Когда загадочный шарообразный корабль потащил его «Скорпион» вверх, он все же отключился и пришел в себя несколько минут спустя. На пульте мигал зеленый огонек штатного срабатывания стыковочного узла. Перегрузки закончились. Матвей пошевелился и понял, что снова владеет своим телом. И хотя каждое движение отзывалось нестерпимой болью, он выбрался из пилотского кресла и, цепляясь за страховочные скобы, полез по наклонному полу рубки к шлюзу. – Максим! Матвей! – два возгласа раздались практически одновременно. Гумилев, пошатываясь, остановился на пороге шлюза, расширенными глазами глядя на Анну и Соню, замерших посредине отсека. Он ожидал увидеть кого угодно – спецназовцев ВКС, прозрачных, мифологических чужих, даже чертей с вилами – но когда перед его глазами предстали обе его невесты, живые, здоровые – он впервые в жизни почувствовал, что вполне может грохнуться в обморок… За столом в каюте «Надежды» сидели парень и две девушки. Соня и Анна смотрели на Матвея, а он… он смотрел на фигурку льва, стоящую перед ним на гладкой столешнице. Напряженное молчание, воцарившееся после рассказа Гумилева, длилось уже долго, очень долго. Сердце Матвея разрывалось от любви. Он понимал, что должен сделать выбор. Понимал – но не мог. Соня, Аня… Сказали бы ему сейчас – умри за них! – и он бы отдал жизнь не задумываясь. Но такое решение было самым простым. Отдать жизнь – ерунда. А ты попробуй сохранить ее и выбрать, кто тебе дороже, кого ты любишь больше… – Внимание! «Черная стрела» пересекла орбиту Гиперона, – сообщила Надежда. – Прошу коррекции курса. Матвей тряхнул головой, словно избавляясь от сна, привычно скомандовал: – Курс – Эрида! Максимальная скорость! Мы догоним тримаран корпорации «Кольцо». Диктую пространственные координаты… – Жду коррекции курса от Анны Петровской, – уточнила Надежда. – Делай, как он сказал, – с тоской пробормотала девушка. |
