|
– Каналы переброса энергии к хронобластеру стабилизированы, – сообщила Исинка. – Начинаю активацию… По внутренней трансляции ее слова услышали все находившиеся на борту крейсеров люди. Перед отлетом с Титана Степан Гумилев предложил всему персоналу корпорации и членам их семей выбор: лететь в прошлое или остаться на Титане, сдавшись на милость канцлера. К чести его сотрудников, ни один человек не изъявил желания остаться. Все понимали – в мире, управляемом канцлером Прусаковым и его Государственным Советом, у них нет будущего. – Внешние контуры странжелетовых экранов активированы, – комментировала процесс запуска хронобластера Исинка. – Внутренние – активированы. Напряжение на катушках электромагнитного ускорителя – в норме. Первые десять колб с неквантуемым веществом поданы в зарядную камеру. Начинаю обратный отсчет… Степан Николаевич, сжав зубы, не мигая смотрел на экран внешнего обзора. Все ходовые огни трех крейсеров были потушены в целях экономии энергии и перед взором президента корпорации «Кольцо» распахнулась звездная бездна. Скоро, совсем скоро в ней должно было открыться окно, ведущее в другое время. – Девять, восемь, семь… – мерно звучал голос Исинки. Почувствовав озноб, Степан Николаевич украдкой оглядел людей, вместе с ним находившихся в Центральном отсеке крейсера. Он видел горящие глаза Боровского, бледные скулы Роберто Квальи, плотно сжатые губы Николишина, нервно вертящего в длинных пальцах коммуникатор Рязанова, деланно-безразличного Дубова, хмурого Безуглова, тихо переговаривающихся Рихарда Гончарова и академика Китаева, других руководителей корпорации и командиров «Армии пробуждения». Все они смотрели туда же, куда и он секунду назад – на обзорный экран. – Пять, четыре, три, два… Гумилев знал – в полумраке отсеков, в рубках, на боевых постах, в кают-компаниях всех трех крейсеров множество людей сейчас тоже следят за экранами, ожидая начала работы хронобластера. Среди них была и жена Степана Николаевича Варвара Петровна. С того момента, как Матвей попрощался с матерью и покинул борт «Справедливого» на корвете «Скорпион», чтобы в одиночку противостоять всему флоту Солнечной системы, она не сказала мужу ни единого слова. Гумилев знал, почему. Варвара Петровна не смогла простить ему, что он не нашел аргументов, чтобы остановить их единственного сына. Она считала, что Степан Николаевич отправил Матвея на верную смерть. – Один. Активация хронобластера! – звонко провозгласила Исинка. Несколько секунд ничего не происходило. Кто-то за спиной Гумилева нервно кашлянул. И тут же послышался голос Дубова: – Смотрите! Звезды гаснут! Степан Николаевич почувствовал, как по спине скользнула струйка ледяного пота – прямо по курсу тримарана звездную мозаику затмило еле заметное серое сияние, словно там появилось облачко тумана. С каждым мгновением оно становилось все плотнее, увеличивалось в размерах. – Уплотнение потока хрононов происходит в штатном режиме, – Исинка продолжала комментировать работу хронобластера. – Разрыв по пространственным координатам близок к расчетному. Начинаю углубление по временной оси. Минус сутки. Минус девять суток. Минус тридцать одни сутки… До начала движения – четырнадцать секунд! – Двигатели? – не поворачивая головы, бросил Гумилев. – Тяга в норме, все готово к старту, – тихо ответил Квалья. – Не волнуйтесь, Степан Николаевич, «Справедливый» не подведет! – Я не волнуюсь, – дернул щекой президент корпорации «Кольцо». – Глубина временного колодца – минус девяносто семь суток. Начинайте движение! – Старт! – приказал Степан Николаевич. Квалья продублировал его приказ, и на пультах управления замигали разноцветные огни индикаторов работы двигательных систем. |
