— Не могу вас найти, мистер Шарп.

— Правда?

Рука останавливается на полпути. Если сейчас стащу объявление — заметит.

— Какая досада!

Надо прикинуться расстроенным. Пускай пожалеет бедного мальчика и еще поищет, а лучше — пойдет и спросит кого-нибудь.

Не очень-то она купилась на мое липовое отчаяние. Похоже, даже разозлилась, никакого сочувствия.

— Кто вас записывал на прием?

— Мама. Может, она свою фамилию продиктовала?

Медсестра достает зеленую папку и кладет на стойку, совсем близко от меня.

— Никакого Шарпа. Может, ваша мама перепутала? — Взгляд у регистраторши непреклонный.

Глубоко вздыхаю и концентрируюсь. Здесь важно не выдать себя. Лгуны обычно дотрагиваются до лица, путаются в словах, вздрагивают. Десятки очевидных предательских мелочей: они часто дышат, говорят сбивчиво, краснеют.

— Ее фамилия Сингер. Проверьте, пожалуйста.

Поворачивается к монитору, а я стягиваю со стойки папку и прячу под курткой.

— Нет, никакого Сингера. — Теперь уже явно злится. — Не хотите позвонить матери?

— Да, пожалуй.

С сокрушенным видом поворачиваюсь и одновременно сдергиваю объявление. Заметила или нет — сказать не берусь. Заставляю себя не оглядываться, твердо иду к выходу, одной рукой придерживаю папку под курткой, а другой прячу объявление. Все шито-крыто.

Позади открывается дверь, слышу женский голос (пациентка, может быть, даже та, чью историю болезни я стащил):

— Не понимаю. Если меня прокляли, почему не сработал амулет? Посмотрите, тут же изумруды; вы что, хотите сказать — это подделка? Как в дешевых лавчонках?..

Ровным шагом иду к выходу.

— Мистер Шарп. — Мужской голос. Почти добрался до двери, только пара шагов еще, но я останавливаюсь. План не сработает, если меня здесь запомнят, а пациента, за которым пришлось гоняться, запомнят наверняка. — Да?

Доктор Черчилль загорелый и худой, белоснежные вьющиеся волосы коротко подстрижены. Рассеянным движением он сдвигает очки с толстыми линзами на кончик носа.

— Не знаю, кто напутал с вашей фамилией, но у меня как раз есть немного времени, проходите.

— Что? Но вы же сказали...

Удерживая папку, поворачиваюсь к регистраторше. Та хмурится.

— Вам нужен врач или нет?

Ничего не остается, кроме как идти в его кабинет.

Посреди комнаты кушетка для осмотра пациентов. Медсестра дает мне анкету, куда надо вписать адрес и информацию по страховке, и уходит. Пялюсь в одиночестве на график с разными стадиями сна и соответствующими формами волн, потом чуть-чуть надрываю подкладку у куртки (совсем немного — чтобы туда папку можно было засунуть) и сажусь вписывать личные данные. Пишу почти полную правду.

На столе несколько брошюр: «Четыре типа бессонницы», «Симптомы негативного воздействия ГИГИ», «Остановка дыхания во сне — насколько это опасно», «Все о нарколепсии».

Рассматриваю одну, про ГИГИ. «Негативное воздействие ГИГИ» — юридический термин, то, что мамочка с тем миллионером провернула. Негативное воздействие. Симптомы перечислены в столбик. Внизу предупреждение: дифференциальная диагностика (что это такое, интересно знать?) допускает широкое толкование некоторых признаков:

— Головокружение.

— Слуховые галлюцинации.

— Зрительные галлюцинации.

— Головная боль.

— Переутомление.

— Повышенное беспокойство.

Вспоминаю про Мауру с ее музыкой. Какую, интересно, форму принимают галлюцинации?

В кармане звенит телефон, достаю его на автопилоте, голова все еще занята брошюрой. Ничего нового — например, давно знаю, что частые головные боли у меня из-за мамы.