Компании у нас разные, и «дружить» поэтому легче.

— На самом деле я... Да какая разница. Умирать не планирую.

Сэм, улыбаясь, натягивает форменные уоллингфордовские перчатки.

— Хорошо, что ты хоть голым не спишь.

Фыркнув, падаю на койку. Жалобно скрипят пружины. На подушке свеженький конверт с шифром: какой-то девятиклассник ставит пятьдесят баксов на победу Виктории Кварони в конкурсе талантов. Шансы ничтожные. Кстати говоря, пока меня нет, кто будет вести дела и выплачивать выигрыши?

— Ты точно в порядке? — интересуется Сэм, легонько пиная ножку кровати.

Киваю. Надо бы рассказать о своем отъезде. Счастливчик: скоро вся комната будет в его распоряжении. Но что-то не хочется окончательно расставаться с призрачными остатками нормальности.

— Устал просто.

Нацепив рюкзак, Сэм хватается за ручку двери.

— Пока, шизик.

Машу в ответ перевязанной рукой, и тут меня осеняет:

— Эй, постой-ка.

Оборачивается.

— Я тут подумал... Если мне придется уехать, ставки принимать сможешь?

Не надо бы его просить. Если сознаться, что практически отчислили, так еще и буду в долгу. Но уж очень хорошо у меня все устроено, бросать — не дело.

Сэм задумался.

— Да ладно. Забудь. Считай, что ничего...

— А процент мне полагается?

— Двадцать пять процентов. Ровно четверть. Но тогда будешь не только деньги собирать.

— Пойдет. — Он медленно кивает.

— Ну и чудно, в тебе я уверен на все сто.

— Лестью ты чего хочешь добьешься. Только с крыши она слезть не помогает.

— Ну-ну.

Со вздохом сползаю с кровати и достаю из комода чистые форменные брюки. Черная ткань ужасно колется.

— А чего это ты вдруг уезжаешь? Не отчисляют ведь?

Отворачиваюсь, натягивая штаны, но голос подделать трудно:

— Нет. Вообще-то не знаю. Давай-ка расскажу, что делать.

— Ну и?

— Возьмешь записную книжку. Там имена, цифры — короче, все. Заноси туда ставки.

Приставляю стул к шкафу и вспрыгиваю на сиденье.

— Вот.

Нащупываю приклеенный скотчем блокнот. Отдираю. Там еще один остался, с десятого класса. Тогда дела как раз пошли в гору, начал все записывать. А раньше работал по памяти. Отличная у меня память на самом деле, хоть и не фотографическая.

— Пожалуй, справлюсь.

Сэм ухмыляется. Удивился. Ему и в голову не приходило, что у меня тут тайник. Листает записную книжку. Там все ставки с начала одиннадцатого класса, все расчеты. Что будет с мышью из Стэнтон-холла: зашибет ли ее колотушкой Кевин Браун, сработает ли мышеловка профессора Мильтона или ее поймает Чайават Тервейл (гуманно, на листик салата). Ставят все больше на колотушку. Кто получит главную роль в «Пиппине»: Аманда, Шэрон или Кортни, не перехватит ли роль новенькая из массовки? В итоге победила Кортни, они до сих пор репетируют. Сколько раз в неделю нас будут пичкать в столовой «ореховым печеньем» без орехов.

Чтобы не прогореть, настоящие букмекеры высчитывают процент и определяют баланс. Ну, к примеру, кто-нибудь ставит пять долларов, а из них пятьдесят центов идут букмекеру, поэтому ему все равно, кто выиграет. Лишь бы процент сходился и неудачных ставок хватало на выплаты победителям. Я не всегда так работаю. В Уоллингфорде вечно ставят на всякую ерунду, иногда совершенно невозможную ерунду: денег-то куры не клюют. Так что временами высчитываю баланс по всем правилам, как в конторе, а иногда ничего не высчитываю и просто надеюсь прикарманить денежки.