— Ну все, отсюда я сама.

Зевая, достаю ручку, ту самую, которой она рисовала на коленке, и пишу свой номер у нее на руке прямо над перчаткой. Лила наблюдает, полуприкрыв глаза. Что, если поцеловать ее? Взять и поцеловать, вот здесь, на набережной под фонарем? Вместо этого тихо говорю:

— Позвони, если все в порядке.

— Поедешь обратно? — Она смотрит на чернильные каракули.

— Нет. Прогуляюсь, перекушу. Никуда не уеду, пока ты не позвонишь.

— Пожелай мне удачи.

— Удачи.

Лила уходит, шагая широко и уверенно. Выжидаю несколько минут и отправляюсь в казино.

Внутри — знакомый запах сигарилл и виски, мелодично позвякивают автоматы, откуда-то слышится звон монет. Игроки склонились над кнопками, в одной руке — кофе, в другой — жетоны. Некоторые, похоже, давненько тут сидят.

От стен отделяются два охранника. Ну правильно, мне же явно нет двадцати одного.

— Эй, пацан. Постой-ка.

— Уже ухожу. — Толкаю заднюю дверь, в лицо дует соленый морской ветер.

Засунув руки в карманы, медленно бреду по серому деревянному настилу. Лила там, наверху, с отцом. В детстве Захаров представлялся мне эдакой расплывчатой мрачной фигурой, сказочным персонажем, злодеем из страшилки. Я видел его дважды или трижды, в том числе — когда меня выставили со дня рождения его дочери.

Хорошо помню, как он тогда смеялся.

Две пожилые женщины бросают что-то на песок, облокотившись о перила; два парня в спортивных костюмах курят неподалеку от входа в гостиницу, окликая проходящих мимо девиц; седой мужчина в длинном кашемировом пальто смотрит на море.

Нащупываю в кармане телефон. Надо бы позвонить деду, но сейчас я не готов ничего объяснять.

Мужчина поворачивается. Только тут замечаю возле витрины кондитерской двух громил, которые изо всех сил стараются казаться незаметными.

— Кассель Шарп. — Захаров выговаривает мое имя с легким акцентом, даже в сумерках он не снимает черных очков, на булавке для галстука переливается огромный светло-розовый камень, — я полагаю, мне звонили с вашего телефона.

Выходит, у мамы не зря паранойя по поводу мобильников.

— Да. — Стараюсь казаться спокойным.

— Где она? — Он оглядывается, словно ища глазами Лилу.

— Наверху, в номере гостиницы, как и обещала.

Внезапно слышится низкий пронзительный вопль. Я резко поворачиваюсь, и тело немедленно скручивает от боли. Черт, совсем забыл.

— Кошки, — смеется Захаров. — Под причалом полно бродячих котов. Помнишь, как Лила любила кошек?

Молчу.

— Если бы она зашла в номер, позвонили бы мои люди. — Он наклоняет голову и засовывает руку в карман. — В какую игру ты играешь? Кто притворялся Лилой по телефону? Вы собирались просить денег? Очень глупая игра.

— Она хотела встретиться без свидетелей.

Делаю шаг по направлению к нему, но Захаров вскидывает руку в предостерегающем жесте. К нам тут же подходит один из его головорезов. Понижаю голос:

— Она, наверное, заметила ваших людей и удрала.

— Злодей из тебя неважный, Кассель Шарп, — смеется старик. — Какое разочарование.

— Нет. Она действительно...

Телохранитель с силой скручивает мне руки за спиной, от боли перехватывает дыхание.

— Пожалуйста. Только не ребра.

— Спасибо, теперь понятно, куда бить, — ухмыляется тот.

Нос свернут на сторону, ходячий стереотип. Захаров треплет меня по щеке, от его перчаток пахнет кожей.

— Я думал, ты вырастешь похожим на деда, но мать вконец испортила всех троих.

Не могу сдержать смех. Бандит еще сильнее выворачивает руки, раздается глухой щелчок, как будто кости выскочили из суставов. Я всхлипываю.

— Папа, — голос низкий, угрожающий, но вполне отчетливый, — не трогай Касселя.