Первый снег, успевший за одну ночь как выпасть, так и растаять, сменился постоянным белым покровом, скрипящим под сапогами и искрящимся в свете волшебных фонарей.

Вечерело. Из окна кабинета Шареду было видно, как студенты, у которых окончились последние пары, суетливо семенят по нечищенным аллеям в сторону общежития и главных ворот.

– – Да, Арролин, ты не изменяешь университетским привычкам, – – Фолквер, с удобством расположившийся в глубоком кресле, попивал горький горячий шоколад и смотрел на друга то ли насмешливо, то ли пытливо, и в глубине глаз – – печально. – – Как помешался на своих научных изысканиях на втором курсе, так они теперь тебя, кажется, даже в отпуске не оставляют в покое. И я в очередной раз повторяю, что подобный интерес к запретному рано или поздно аукнется тебе.

– – И все равно потакаешь… – – напомнил Арролин.

Торгейр с улыбкой кивнул, будто бы только и ждал этой фразы:

– – Видимо, тогда же, на втором курсе, заразился. Ты – – тягой к исследованиям. Я – – привычкой прикрывать тебе спину. Наверное, потому что твой интерес понятен и направлен лишь на благо. Мне только не нравится, что ты начинаешь это самое благо искать в языческих жертвоприношениях.

Шаред нахмурился.

– – Так ты нашел что-то? – – скрыть нетерпение не удалось. Арролин даже почувствовал легкую дрожь предвкушения в пальцах. – – Ты принес?!

Инквизитор ответил ему совершенно невозмутимым взглядом и сделал небольшой глоток из круглой большой чашки, над которой поднимался густой дымок с запахом корицы и шоколада.

– – Я нашел эту бумажку совершенно случайно. Сам гримуар давно уничтожен, а пара копий завалилась в архиве. Там недавно проводили инвентаризацию, и встал вопрос, что же делать с сохранившимися страницами. Даже звучали предложения отдать на хранение в Магический Галактический Музей. Потому что описанные ритуалы, несмотря на очевидную принадлежность к запрещенному искусству, воспринимаются, скорее, как сказки… Не уверен, что это то, что тебе нужно, хотя по описанию вроде бы совпало.

– – Не тяни же, Торгейр, побери тебя древние боги! – – возопил Арролин, когда понял, что и после этой проникновенной речи Фолквер не спешит поделиться находкой. И сам, подскочив из-за рабочего стола, навис над другом. – – Давай же их скорее! – – нетерпеливо потребовал декан.

Фолквер грубости друга ничуть не удивился. В запале Шаред всегда забывал про тактичность. Исследования заменяли Шареду и семью, и личную жизнь и в чем-то даже были смыслом его существования. Поэтому не став еще сильнее затягивать паузу, инквизитор вытащил из кармана служебной утепленной мантии сложенные в несколько раз страницы, пожелтевшие от времени.

Арролин жадно вчитался, быстро пробегая взглядом по рукописным, выцветшим строкам ритуала. Сначала на лице лорда-декана появилось недоумение, следом – – восторг, чуть позже – – отвращение и разочарование, а сменилось все глубокой задумчивостью. Отложив листы на стол, на кипу приказов, отчетов и объяснительных, Шаред несколько растерянно посмотрел за окно, будто бы в попытке отвлечься.

Торгейр, продолжая неспешно попивать горячий шоколад, ожидал, когда друг обдумает прочитанное и поделится своими соображениями. Завтра его ждал законный выходной, можно было не спешить и подольше посидеть у друга, пока ему самому не надоест ощущать себя кабинетной крысой.