—Нахал, циник, как вы смеете! — машинально ее рука поднялась и отвесила Рикардо звонкую пощечину.

Никто и никогда не позволял себе с ней таких вольностей, и ей не приходилось раздавать пощечины.

—Ты что, с ума сошла, девочка! — отпрянул изумленный Рикардо.

—Не смейте называть меня девочкой, нахал. Вы пользуетесь случаем, злоупотребляете служебным положением.

Рикардо искренне недоумевал: что он такого сделал, ну хлопнул ее, как по мячику. Его девочкам это даже нравилось. А эта ненормальная пришла просить у него работы, следовательно, хочет стать одной из его куколок.

—Давайте разберемся: вы сейчас в моей конторе, ищете работу, — перешел на официальный тон Рикардо, но в глазах его плясали веселые искры, эта ситуация его чрезвычайно забавляла. — Я трачу время, терпеливо разглядываю вас, изучаю ваши возможности, дорогая, а вместо благодарности получаю пощечину и кучу оскорблений. Совершенно незаслуженных. Откуда вы взялись, непорочная дева, из каких племен? Вы выбрали себе эту профессию — соответствуйте ей.

—Не приближайтесь ко мне и не смейте меня трогать. Не понимаю, почему вы смеетесь, что здесь смешного? — грозно сдвинула брови Габриела, заслоняясь от него папкой как щитом. — А профессия у меня очень достойная.

—Очень достойная, — согласился Рикардо, осто¬рожно приближаясь к ней. — Но она непосредственно связана с женской красотой — красотой тела, кожи, с обольщением. Ты очень обольстительна!

Он был прав. В эту минуту Габи — раскрасневшаяся от гнева, с горящими зелеными глазами — была бесподобна. Немногим женщинам к лицу гнев. Габриела была хороша и грустной, и разгневанной, и деловитой — во все минуты своей жизни, может быть, потому, что не ведала притворства и лжи. Большой знаток не только женской красоты, но и женской психологии, Рикардо сразу почувствовал чистую, бескорыстную и гордую душу Габриелы. А ее строптивость его очень забавляла. Девчонка притягивала его как магнит. Перед женской красотой Рикардо Линарес был беззащитен.

Отобрав у Габриелы папку, ее единственное оружие, он терпеливо пытался ее вразумить и объяснить тайные приемы обольщения, такие важные в их деле. Так получалось само собой, что, когда он учил ее держать голову, ходить и улыбаться, она то и дело оказывалась в его объятиях. Но подобные хитрости могли пройти с кем угодно, только не с Габриелой, она поняла, что этот избалованный женщинами молодой ветрогон просто играет с ней, как кошка с мышью, и тут же взбунтовалась.

—Отпустите меня немедленно! — отбивалась она от его нежных, ласковых рук. — Развратник, самый отвратительный, неотесанный мужлан, каких я только знала. Я честная девушка и не заслуживаю такого обращения…

—Я в этом нисколько не сомневаюсь, куколка. Успокойся, пожалуйста, не нервничай! Что ты делаешь, ненормальная?

Неожиданно распахнулась дверь и вошла с подносом Магали, секретарша Рикардо, невозмутимая Магали, которая не обратила ни малейшего внимания на необычную потасовку шефа с новенькой и проследовала к столу с дымящимися чашечками кофе. Зато Габриела готова была провалиться сквозь землю от стыда.

—Так, что ты там принесла, посмотрим твои эскизы, — вдруг с головой углубился Рикардо в папку с рисунками Габриелы. — Спасибо, Магали, мое сокровище, ты так внимательна. Вот этот рисунок интересен, это неплохо.

Магали часто заставала шефа в самые занимательные моменты его «работы» с манекенщицами и знала, что он умеет мгновенно переключаться на де¬ловые разговоры, особенно когда к нему входит отец, сеньор Линарес–старший или кто–то из родни. С непроницаемым лицом Магали удалилась. И как только дверь за ней захлопнулась, Габриела вцепилась в свою папку, намереваясь немедленно, навсегда покинуть эти стены. Но этот нахал так серьезно углубился в ее рисунки, даже отпустил несколько одобрительных замечаний, что сердечко ее дрогнуло.