– Что вы хотите сказать?

– Киёми совершила ошибку, решила, что письмо дело рук мадам – ее любовницы, которая задумала разрушить их отношения с Эномото.

– То есть в конечном счете, в основе всех этих преступлений лежал разрыв лесбийских отношений?

– Вот именно, – Киндаити Коскэ с горечью поглядывал на Хинодэ. – На первый взгляд, дело казалось таинственно загадочным, но когда слой за слоем с него был снят, осталось ядрышко: молодая девушка, вовлеченная в противоестественную лесбийскую связь, решила вернуться к нормальным отношениям со сверстником и вообразила, что партнерша не хочет этого допустить. Вот предельно простое объяснение всей этой криминальной истории.

– Но все же, какая дикая жестокость для девушки, чуть достигшей восемнадцати!

– Некоторые психологи считают, – взгляд Киндаити еще больше помрачнел, – что для нынешней молодежи принадлежность к компании сверстников носит характер фатальной необходимости. Собственно говоря, это и есть тот самый, страшно усилившийся разрыв между поколениями, который возник после войны. Молодые не доверяют взрослым и ищут доверия только у своих ровесников. А это порождает панический страх перед возможностью оказаться отвергнутым своей группой. В нашем случае такая группа молодых сверстников – четверка: Эномото Кэнсаку и Химэно Сабухиро, Тода Киёми и Миямото Тамаки. Но вдруг Кэнсаку внезапно охладевает к Киёми. А Киёми, решив, что причиной является анонимка, впадает в отчаяние: группа отвергает ее!

– Та‑ак…

Не знаем, понял или нет S.Y. эти несколько сложные объяснения Киндаити, но кивнул он с готовностью и заметил:

– К тому же, пусть письмо и было лживым, она, наверное, испытала страшный шок – ведь в нем приводилась та самая версия, которую она как‑то сама же и выдумала.

– Да. И еще, – тут Киндаити несколько запнулся, – эти слова… ну, в конце… «пусть врач проверит ее девственность»… они были крайне болезненны для Киёми. Вероятно, она любила Кэнсаку. А в таком случае эту фразу можно назвать просто роковой. В крайнем отчаянии Киёми идет на самоубийство.

– И не умирает.

– Да. Но в силу ее отношений с мадам у нее нет возможности опровергнуть письмо, поэтому несомненно ее гнев и злоба на Катагири Цунэко были очень велики.

– К тому же, она наверное полагала, что именно хозяйка ателье автор письма?

– В тот вечер мадам устроилась потихоньку просматривать свои иностранные журналы. Киёми заметила эти слова – Ladies and Gentlemen , – и ее обуяла ярость. Она завлекла партнершу в постель. Та не могла устоять перед соблазном. А потом…

Разговор на некоторое время прервался.

– Скажите, – заговорил S.Y., – какую роль играет в этом деле Судо Тацуо?

– А, Судо Тацуо! – голос Киндаити погрустнел. – Похоже, он появляется в этой истории только для того, чтобы быть убитым. По показаниям Киёми, убив мадам, она обнаружила в журналах аналогичную анонимку на ее имя. Что‑то вроде: так кого же ты предпочитаешь, мужчин или все‑таки женщин? Давай решай – белое так белое, черное так черное. Тут Киёми сообразила, что мадам и сама была жертвой негодяя, но сделанного не воротишь. Она порвала письмо в клочья, потом передумала, принялась собирать обрывки, и тут вдруг с улицы донесся голос Итами. Это ее показания.

– Понятно.

– В страшном смятении она погасила свет и выглянула в окно, но на ее счастье Итами убрался восвояси. Киёми срочно собралась уходить, приоткрыла заднюю дверь, но теперь явился Судо. Не в пример Итами он, видимо спьяну, зашел в дом. Киёми прокралась в мастерскую, схватила лежавшее там портняжное шило и затаилась в спальне.