Она должна это увидеть!

Лиза глубоко вздохнула и обернулась к Кравцову. Он стоял рядом и молчал. Как-то странно молчал, непонятно.

— Скажите, под каким деревом похоронен мой дед?

— Да стоит ли, Лиза…

— Скажите.

Лев Федорович хмуро, исподлобья смотрел не нее.

— Ну зачем тебе?

— Он же мой дед.

Кравцов все с тем же хмурым видом пошел вперед, вглубь сада. Лиза шла следом, то и дело трогая осторожно завязи. Яблоки. Это те самые яблоки. Вырастут яблоки! И урожаю матвеевских яблок быть.

Место упокоения деда Лиза бы, наверное, и сама нашла. Небольшой холм и камень.

Лиза замерла у камня. Снова молчал с ней рядом и Кравцов. И заговорил, лишь когда Лиза повернулась к нему лицом. Долго всматривался, а потом яростно замотал головой.

— Лиза, это плохая идея.

— А мне нравится.

— Не дури, Лизавета.

— Я все решила. Я остаюсь здесь.

Кравцов говорил много, долго и обильно. Повторял на все лады: «Не дури, Лизавета», стращал ужасами одинокой полугодовой зимы, переходил то на ласковые уговоры, то на почти нецензурную брань. Чем больше говорил Кравцов, тем сильнее крепла уверенность Лизы. Такой вот парадокс. В конце концов, Лев Федорович сдался.

— Оставайся, — Кравцов махнул рукой. — Пока оставайся, — он развернулся и пошел из сада. — В октябре сама назад запросишься. А до октября я что-нибудь придумаю.

Лиза шла за Кравцовым и улыбалась. Какой-то части ее головы казалось, что она сошла с ума. А в другой было белое-розовое кипение яблоневого цвета, жужжание пчел и сладкие налитые яблоки.

Это все ее.

Наверное, так и начинается шизофрения, но Лизе сейчас было на это плевать.

* * *

— И Тумана с собой забирай.

— И заберу.

Кравцов вздохнул. В последние два дня, после возвращения с заимки деда Матвея он не оставлял попыток отговорить Лизу. Ровно с тем же эффектом, что и был в начале — чем больше Лев Федорович Лизу уговаривал, тем сильнее крепла ее решимость.

В итоге Кравцов сдался окончательно. Но ворчать не перестал. Это ворчание не мешало Кравцову помогать Лизе обустроить быт. Они еще раз съездили до заимки, провели ревизию. Оказалось, что запасать надо все — дизель, муку, сахар, консервы — в общем, все запасы провизии надо пополнить.

— Вот видишь, — причитал Лев Федорович. — Тут даже хлеб печь самой придется! Ты умеешь печь хлеб?

— Не умею, — отмахивалась Лиза. — Но если надо — научусь. Или сухарей насушу.

— А! — только махал рукой Кравцов. Он, похоже, твердо решил, что Лиза там останется до октября, и принимал ее решение как блажь. Но все же помогал.

* * *

Туман, лежащий в тени под яблоней, навострил уши, а потом и вовсе резко подскочил на ноги и залился громким лаем. Лиза от неожиданности выронила тетрадь, а потом схватилась за сердце. А Туман уже серой молнией скрылся из виду. Прижимая одной рукой тетрадь к груди, а другой вытирая внезапно выступивший пот, Лиза поспешила за собакой.

Только около дома она услышала то, что привлекло внимание Тумана. Тихий-тихий звук мотора. Но он усиливался. К ним приближался катер.

Сердце забилось еще сильнее — но теперь уже не от страха, а от радости. Лиза провела всего одни сутки тут, но уже успела не раз пожалеть о своем импульсивном решении. Особенно страшно стало ночью.

* * *

Печь Лиза топить не стала, рассудив, что летом это без надобности.