Она раздавила окурок ногой, когда увидела Большого Джо. Тот возвращался, бережно неся в руках ворох одеял, из которых сыпалась шерсть. Он аккуратно разложил их в кузове. Сначала она подумала, что это шкура какого‑то животного, но потом из этого вороха шерсти на нее, моргнув, посмотрели два голубых глаза. Цветом они напоминали голубой лед в черной оправе, словно специально подрисованной карандашом для век.

– А у него такого же цвета, – сказал Джо, глядя на нее.

– Что вы сказали?

– У вас и Моука одинаковые глаза.

– Это Лизина собака? Та, которая перегрызла упряжку и пришла назад?

– Да.

– Привет, дружок, – сказала она, обращаясь к собаке. Легкое позвякивание металлической цепи сказало ей, что собака виляет хвостом. – Ты молодец.

– Вы часто разговариваете с собаками?

– Нет. Конечно нет. Просто я хотела… в общем, ничего не хотела. Не обращайте внимания.

С бесстрастным лицом Джо опустил шлагбаум, но ее мучило подозрение, что он над ней тихонько посмеивается.

Большой Джо припарковал машину у небольшого бревенчатого строения через четыре дома от „Северного оленя“ с красными занавесками на окнах. С широкого козырька над входом свисала шапка снега.

– Дом в вашем распоряжении, – сказал он, кивая в сторону строения. – Он всю зиму был закрыт, поэтому сначала его придется как следует протопить. Подбрасывайте все время в печку дрова, и будет тепло.

Эбби изумленно уставилась на него.

– Это дом Лизиного друга. Его зовут Майкл Флинт. Он сказал, что вы можете жить здесь, сколько захотите.

– Кто он такой, этот Майкл Флинт?

– Я же сказал. Ее друг.

– Что за друг? Кавалер? Бывший любовник? Новый любовник? Кто?

Большой Джо поджал губы и вышел из машины. Эбби последовала за ним по тротуару – высокому деревянному помосту, который весной защищал прохожих от активного таяния снега. Она поняла, что гораздо легче добыть алмаз из льдинки, чем ответ у Джо, если он не хочет говорить.

– Как насчет оплаты?

– Увидите его, тогда и спросите.

В доме была всего одна большая комната, которая казалась еще просторнее из‑за высокого потолка. На столах лежали разноцветные индейские коврики с традиционными узорами. В одном углу находилась уютная на вид софа и крохотная кухонька с табуретками, в другом – стоял широкий топчан с матрасом, настолько чистым, что она от радости, что будет жить в уютном, опрятном месте, потеряла дар речи.

– Ванная в задней части дома, вы ее и сами найдете.

Он направился к выходу. Она поспешила следом.

– Через двадцать минут я за вами заеду и отвезу в лагерь спасателей. Они расскажут, где, по их мнению, мы должны искать.

– Джо, вы не представляете, как я вам благодарна.

Он, как водится, кивнул, а она оперлась о ворота и потрепала Моука по густой шерсти за ушами. Пес закрыл глаза и тихонько зарычал – она решила, что именно так собаки урчат от удовольствия.

– Куда вы его везете?

– К ветеринару.

– Подлечить?

– Нет, усыпить. Ужас сковал ее лицо.

– Вы не можете так поступить!

– Это еще один рот, который нужно кормить. К тому же совершенно бесполезный.

Она, конечно, не сделала вывод, что Большой Джо бессердечный человек, – вероятно, таковы местные нравы. Если собака не может отрабатывать пищу, она никому не нужна. Моук терся носом о ее руку, требуя внимания, и у нее перехватило дыхание.

– А мы не можем?.