Повисло молчание, которое прерывал только гул двигателя снегохода, потом к нему присоединился треск радиоприемника.

У нее пересохли губы, но она заставила себя снова заговорить как ни в чем не бывало:

– Ты говорил, что представляешь здесь организацию?

– Я выступаю как следователь по страховому делу по поручению одной из крупных компаний „Фэлкон Юнион“. Они и раньше ко мне обращались. Несколько раз. Мы неплохо сотрудничаем.

– Наверное, и платят неплохо?

– Да, конечно. – Кэл снова взъерошил волосы. Она хорошо помнила это движение – оно означало, что он чувствует себя не в своей тарелке, что он в замешательстве. Она тогда не сказала ему об этом маленьком открытии, решив, что ей легче будет разбираться в его чувствах.

– Ну и?

То же движение, потом глубокий вздох:

– Меня наняли, чтобы я провел расследование в связи с исчезновением твоей сестры.

Пару секунд она смотрела на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Расследование?!

– Видишь ли, полгода назад она застраховала свою жизнь. – Снова движение руки по волосам. – Речь идет об очень крупной сумме. В „Фэлкон Юнион“ обеспокоены, что, возможно… все не так, как кажется.

Эбби прищурилась:

– А как?

– На карту поставлена очень солидная сумма. Два миллиона четыреста тысяч долларов.

До нее вдруг дошел истинный смысл сказанного:

– Ты считаешь, Лиза намеренно застраховала свою жизнь, а потом исчезла?

Он переминался с ноги на ногу, не глядя на нее.

Ярость вдруг взорвалась в ней с такой силой, что она почти услыхала, как этот взрыв, усиленный нервным напряжением последних дней, эхом пронесся по горам. Ее вдруг перестала волновать собственная уязвимость, она подскочила к Кэлу и изо всех сил ткнула его кулаком в грудь.

– Как ты смеешь даже думать об этом? Лиза бывает неуправляемой, но она не преступница! Да, время от времени она может улизнуть куда‑нибудь, никому не сказав ни слова, но это только потому, что она просто об этом не думает.  Да, она иногда проявляет эгоизм, не считаясь с другими людьми, чем изводит окружающих, но пытаться ограбить страховую компанию, симулируя собственную смерть в горах? Господи, о чем  ты говоришь!

Кэл отступил на шаг, но она не отставала от него и продолжала колотить кулаками в грудь.

– Можно, конечно, считать, что кругом одни мошенники, но нужно сначала на себя посмотреть. Так что шел бы ты со своими работодателями куда подальше! Не сочиняйте то, чего быть просто не может!

– Но некоторые из‑за такой суммы на многое пойдут.

– Господи! Да о чем ты, Кэл! Ты соображаешь, что говоришь? Лиза не „некоторые“.

– Агент, застраховавший Лизу, рассказывал мне, что Лиза говорила – если только человек, указанный в завещании, доберется до этих денег, она восстанет из гроба, не позволив ему единолично распоряжаться страховой суммой.

– Это могла быть только шутка!  Ты же знаешь, какая она насмешница! Кроме того, если бы она действительно собиралась ограбить страховую компанию, она бы никогда ничего подобного не сказала. Она может что‑нибудь ляпнуть не подумав, но она, извини, не идиотка.

– Я тоже так считал, – сказал он неохотно.

– Какой молодец! – с нескрываемым сарказмом сказала она и лучезарно улыбнулась. – Ты уже начинаешь понимать, что у медали две стороны. Что ж, это другое дело.

Он посмотрел на ее руку у себя на груди, потом ей в глаза.

– Закончила?

Она тут же убрала руку.

– Значит, ты возвращаешься в Фэрбенкс и говоришь им, что это никакое не мошенничество, да?

– Нет.