За «бременскими» спели «Красное на черном», потом «Все идет по плану». После пятой или шестой песни солнце погасло, подернувшись серой пеленой. Хоровод пел - одержимо, экстатически. Ветер без устали уносил звуки в мертвые поля. Над горизонтом поднялись серые, цвета рыбьей чешуи, с белыми ободами облака. За ними потянулась чернильно-синяя грозовая туча. И наконец глухо, но явственно, хрупнул гром. Певцы прервались и заулюлюкали. Кто-то выдал звонкое «ура».
Венди закричала им, перекрывая шум ветра:
- Еще!!! Не останавливайтесь!!! Нужно еще!!!
И снова они взялись за руки и закружились, уже не распевая, а выкрикивая слова песни. И гром отозвался. До решающего момента оставалось совсем немного.
Я следил за происходящим завороженно, как и старики, собравшиеся на дороге.
Хоровод все ускорялся, слов было уже не разобрать; люди спотыкались, со свистом заглатывали воздух, глаза у всех сделались безумные. И тут Венди издала нечеловеческий крик, вырвалась из цепочки в центр и сбросила платье.
Это было то самое платье с секретом, в котором Чжао играл колдунью. Оно все это время держалось на одном шнурке.
Платье упало к ногам Венди, и все танцующие стали.
Она не двигалась несколько секунд.
Стояла среди них нагая и белая, с воздетыми к небу руками.
А потом на поле упал дождь.
Первым очнулся Артурчик. Метнулся в кемпер и буквально вылетел оттуда с одеялом. Растолкал за зомбированных местных, запахнул его на Венди и насильно сдвинул ее с места. Венди тоже была в состоянии транса. Промокшее платье подобрал Владка.
В кемпере ее заколотило. Я наколдовал ей согревающего, но, когда протянул стакан, она вскинула на меня одурманенный взгляд, по-волчьи клацнула зубами, и стакан вырвало у меня из рук и швырнуло об пол. Настаивать я не решился.
Молчание нарушил Отто:
- Дело сделано. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Один левитатор, остальные - телекинетики. Ты умница, Венди. У тебя все получилось прекрасно. Теперь едем.
Никто не взглянул в его сторону. Венди закусила край одеяла и закрыла глаза.
Пит сел за руль и завел двигатель. Некстати весело забегали по лобовому стеклу дворники. И тут в дверь постучали. Высунулся Димка:
- Чего еще?
Снаружи что-то негромко сказали, потом Димка принял из рук стоявших внизу сверток и, не попрощавшись, захлопнул дверь.
- Что там? - подал голос Чжао.
Димка развернул холстину: в ней был туесок, наполненный каким-то бисерным барахлом.
- Для Венди передали.
Отто хмыкнул.
Мы выехали из деревни и помчались на северо-восток. Молчание было похоронное. Все давились своими мыслями, но говорить никто не начинал. Все понимали: больше остановок не будет. До самого Красноярска.
Цирк отъехал от Полынек, наверное, километров на сорок, когда Отто взял подаренный Венди туесок с побрякушками, открыл окно и выкинул его на дорогу. А потом жестко провозгласил:
- Все, проехали. Услышали? Проехали и забыли.
И мы - потому что всем очень этого хотелось - забыли.
А не надо было.
- …Вспомнил дождь в Полыньках? - тихо спросил Влад. - Я не сканю, я сам про это подумал… Что, угадал?
- Да.
Кажется, сейчас я почувствовал жалость к Венди еще острее, чем в тот день. |