Дождавшись окончания строфы, Кузнецов продолжил:

    -  Ход истории повернула юношеская любовь. Кукольных дел мастерица по имени Настя чудесным образом открыла ему глаза на свободу. Он захотел вырваться из-под нездоровой опеки матери, но! - Кузнецов прищелкнул языком. - Она его раскусила. К чести нашего рифмача, он боролся до последнего, ему пришлось нелегко. Но мать все-таки отыграла его у соперницы. Она обратила сына. Парень оказался ясновидящим. Дар проснулся почти сразу, контролировать его он не мог. Окружающие люди враз превратились в пылающих разноцветными огнями демонов, которых было видно даже сквозь стены. От этого не было спасения. Его психика пошатнулась. После того как он увидел в новом свете свою девушку, то понял, что все кончено. Трепет и обожание - все исчезло, когда он увидел ее голой, всю в ядовито-зеленой дымке, с дергающимся сердцем и клубком кишок. Тошнота и ужас. Он погибал. Мать была довольна, когда узнала, что Настя сошла с дистанции. Вот тут-то он и раскололся надвое. Пахом (так называла его Настя) отчаянно искал убежища и нашел его в теле тряпочной куклы. Куклу нельзя обратить, кукла не видит любимую девушку в облике монстра, кукла неподвластна воле злой ведьмы. И куклу никто не заподозрит в убийстве…

    Пахом очнулся и протестующее замахал ручонками:

    -  Я сделать этого никак не мог, я только с полу подобрал чулок…

    -  Ну да, - заметил ему Кузнецов, - разумеется, остальное довершил телекинез. Потому следствие и не нашло следов…

    -  Что это значит? - потребовал я.

    -  Это значит, что, виртуально разделив свою личность, он частично освободился из-под власти матери и совершил единственно возможный для самосохранения поступок - убил ее. Тут его и настигло полное помешательство. Он ослепил себя в попытке избавиться от дара ясновидения… Не помогло.

    -  Господи, - застонал я, - так вся эта история с автокатастрофой, в которой он…

    -  Это была версия Отто, не Пахома. Ведь у него была самая настоящая потеря памяти, и он просто со временем заместил сообразной фантазией этот пробел в своей жизни. Безмолвный же Пахом все прекрасно помнил. Он был зол. На самого себя и на весь мир. Месть не сделала жизнь свободнее, легче и радостнее. Ему казалось, что весь мир против него. Все счастливы, назло ему резвятся и наслаждаются жизнью, а он никем не любим, одинок и потерян. Это было несправедливо. И он стал искать способ уравнять позиции.

    -  Чужими руками, - пробормотал я.

    -  Да. Он довольно скоро выявил принцип иерархии талантов и их распределение в людской массе. И пришел к неутешительному выводу: его дара для обращения недостаточно. У него получилось только однажды - с тобой. И то исключительно благодаря знанию человеческой натуры.

    Поговорка про детей гениев, на которых природа отдыхает, в его случае оказалась верна. Тогда он стал искать обратителя, который бы работал с более многочисленной аудиторией.

    -  И нашел Венди…

    -  О, Венди оказалась опасным приобретением. Ее цветовуха полностью повторяла цветовуху его матери - с поправкой на возраст, разумеется. И он должен был обезопаситься от ее дара диктата, который мог полностью раскрыться в любой момент. Поэтому он влюбил Венди в себя, умело и хладнокровно нажимая на клавиши жалости, девичьих комплексов, недостатка мужского внимания… Когда цирк заработал, он убедил ее не развивать диктат. Отвлек ясновидением.

    -  Она была наивна и послушна и без подсказки делала, что нужно.