- Эй! А вдруг я эту сказку не знаю?!

 - Это очень известная... история.

 Он не предпринимал ни малейших попыток опознать сказку - просто наслаждался переливами интонаций, мягким грассирующим "р", связками слов. Ему определенно нравится, как звучит французский язык.

 - Узнал?

 - Нуууу... Это сказка про "ле люп гри".

 Она звонко смеется.

 - Что? Это слово очень часто повторялось по ходу рассказа. Не про "ле-люп" сказка?

 - Про него. Это один из двух персонажей.

 - А кто второй?

 - Это была сказка "Серый Волк и Красная Шапочка".

 - "Ле люп гри" - это Красная Шапочка?

 - Нет.

 - Вот блин! Серый волк?

 - Да.

 - Оригинально, - усмехается Литвин. - Чем обусловлен выбор сказки?

 - Я мало знаю сказок. А ты... ходишь в красной шапке.

 - Ну-ну, - Артем прячет за усмешкой удивление. - Ладно, за сказку спасибо. Давай спать.

 ______________

 Быт их был прост и незамысловат. Поесть, поспать. Разговоры в темноте - газ надо было экономить, в первую очередь, для приготовления горячего питья и пищи. Самую большую сложность доставляло отправление естественных нужд, проще говоря - то самое "пи-пи". Артему, в силу физиологии, было проще. А вот для Аленки каждый выход "на улицу" заканчивался стенаниями по поводу замерзшей butin. Артем ее каждый раз дежурно подкалывал, с самым серьезным видом предлагая помощь в отогревании пострадавших частей тела. Подкалывал, подкалывал и... доподкалывался.

 Его профессионализм, выдержка, самообладание и тэ дэ отказали ему внезапно. На третий день, когда до окончания бурана оставалась всего-то пара часов. Но он об этом не знал. А даже если бы и знал...

 Проснулся. Хрен поймет, что за время суток, биоритмы совершенно расстроились. Попытался вытащить руку, зажатую между их телами, чтобы посмотреть, который час. Не получилось. Повернулся, чтобы поменять положение тела. В темноте, случайно, абсолютно случайно... Губы касаются... и надо же, как удачно... Замирает от прикосновения своими губами к ее. Надо отстраниться, извиниться... Да и рука вон затекла. А в следующее мгновение...

 Вы целовались, когда вокруг непроглядная темень, и все чувства, за неимением зрения, обострены? Когда щеки и лоб холодит минусовая температура снаружи. А внутри, между двумя, все пылает и горит. Губы плавятся, и весь воздух вдруг куда-то делся. Одежда, которой на них, разумеется, много, одновременно и мешает, и - как будто ее нет. Потому что он чувствует нетерпеливое тепло ее тела, несмотря на все эти высокотехнологичные тряпки между ними.

 В голове вдруг мелькает - вот он, настоящий поцелуй по-французски. Он же целуется с француженкой. От этого так башню сносит, что ли?.. Вряд ли...

 Он так привык за эти пару дней к ее присутствию всегда близко, всегда рядом, и то, что они целуются, кажется сейчас абсолютно правильным. Какого рожна они не делали этого раньше?! Мысли расползаются и тают, как снег на солнце, оставляя в голове одно. Одно оглушающее, отупляющее и совершенно неуместное сейчас желание.

 Как-то, не пойми как, но ему удается прерваться, остановиться, отстраниться.

 - Ален, стоп. Погоди, нельзя так...

 Собственный голос звучит неузнаваемо. А уж слова... Как же, должно быть, они обидно звучат для нее. Но...

 - Это не потому, что не хочу. И не потому, что ты непривлекательна. Очень. Просто...

 Чуть влажная теплая ладонь запечатывает ему рот.

 - Арти, я не идиотка. Я все понимаю.

 Он пытается что-то промычать сквозь ее пальцы.

 - То, что происходит сейчас... оно останется здесь. Пока мы здесь - оно здесь.