Этрих не знал, сколько прошло времени. Услыхав этот знакомый голос, он отвел взгляд от ночного небосвода. Его подсознание узнало, кто говорит, прежде него самого, и оно же его устами задало риторический вопрос:

– Это ты, Коко?

– Да, Винсент.

Она стояла у кромки воды в нескольких метрах от него, сунув руки в карманы тесных новых джинсов. На ней были еще черная футболка и сандалии на резиновой подошве. Все совершенно новое, явно только что купленное. Но все же главную перемену в ее облике составляла не одежда: теперь волосы Коко были длинными, концы их спускались ниже плеч. Она была невелика ростом, и с этой новой прической казалась выше и полнее. Этрих затруднился бы сказать, к лицу ли ей это.

– Что ты тут делаешь?

Он вовсе не это хотел спросить. Его так и подмывало сказать, что ведь он видел ее мертвой. Видел своими глазами ее растерзанное тело. Но решил благоразумно не касаться этой темы.

– Пошли прогуляемся. Давай оставим эту парочку в покое.

– Но я не могу… – Этрих не представлял, как это он бросит себя здесь, на пляже, и последует за Коко невесть куда.

– Речь идет только о тебе, Винсент. Они нереальны. Пошли. – И, не прибавив больше ни слова, она повернулась и зашагала вдоль берега.

И ему пришлось покинуть себя – это оказалось на удивление легко, – и последовать за ней. Он бросил последний взгляд на юношу. В подростке уже проглядывал взрослый Винсент Этрих. Он лежал на спине, а Джиджи в этот миг как раз начала что-то ему говорить.

Через несколько минут Коко подошла к наблюдательной вышке и стала подниматься вверх по лестнице. Этрих, отставший от нее на несколько шагов, остановился у подножия.

– Чудный вид. Не хочешь полюбоваться вместе со мной?

– Мне и здесь хорошо. Скажи, что происходит, Коко?

– Ты ищешь легкие пути, Винсент.

– Что ты имеешь в виду? – Он внутренне напрягся, приготовившись защищаться, и оттого в голосе его прозвучали довольно резкие нотки.

– Ты не должен давать самому себе советы, Винсент. Это абсурд. Можно подумать, смерть ничему тебя не научила. Прошлое свершилось. Джиджи стала более благосклонной к мальчишке вовсе не потому, что ты велел ему поцеловать ее в шею. Он сам до этого додумался! Первым делом ты отправился во Францию, теперь явился сюда. Никто не посылал тебя в эти места. Это был твой выбор. А теперь ты намерен перенестись в больницу, где умер, в надежде узнать там нечто важное, то, что может тебе помочь. Но я избавлю тебя от лишних хлопот: знай, ничего подобного там нет. Все дело в том, что ты надеешься получить ответы на свои вопросы, перескакивая из одного момента жизни в другой. Но из этого ничего не выйдет. Это никому не удается, ведь прошлое навсегда застыло в вечности. Пойми, все то, что тебе так нужно, то, что ты должен совершить, заключено в настоящем. И довольно уже закрывать на это глаза… Кстати, знаешь, кто подкинул на тот луг во Франции коробку от торта? Бруно Манн. Ты решил связать воедино все концы, восстановить цепь событий? Вот и начни со своего приятеля Бруно. Это будет вполне логично. – Она приподняла волосы над затылком и указала рукой на свою шею. – Помнишь, что было здесь у меня вытатуировано?

Он взглянул на нее снизу вверх. Ее силуэт на фоне ночного неба, казалось, состоял сплошь из серых пятен разной величины и формы. Но какое это имело значение? Ее слова и жесты сказали ему о многом. Он вспомнил тот день, когда впервые обнаружил у нее на шее татуировку.

– Зачем ты так со мной поступила, Коко? Ведь это был жестокий, пугающий способ открыть мне правду. Разве нельзя было сделать это как-нибудь иначе?

Она подняла обе руки вверх и обратила взгляд к небесам.

– Винсент, это сделала не я, а ты сам! Ты написал эти слова на моей шее.