Этрих, тщетно ожидая от Бруно пояснений, нетерпеливо произнес:

– Ну и?…

– И что?

– Ты ведь не затем меня разыскивал, чтобы сообщить, что перестал писать?

Манн ничего ему не ответил. Настороженно прислушиваясь к чему-то, он запрокинул голову назад, нахмурился и поднял руку:

– Ш-ш-ш! Помолчи.

Этриха эта очередная выходка Манна не на шутку разозлила, но он не подал вида, что рассержен, и покорно замолчал.

– Ты ничего не чувствуешь? Что-то сюда проникло. Оно здесь, в кабине. – Голос Бруно дрожал, но сам он при этом сохранял прежний невозмутимый вид.

– По-моему, тебе пора сходить к врачу, Бруно. Пусть пропишет успокоительное.

Произнося это, Этрих невольно выпрямился и обвел пространство кабины расширенными от страха глазами.

– Лифт только что остановился, но никто в него не вошел. Ты ведь заметил?

– Ну и что из этого?

Манн махнул рукой в сторону двери:

– По-моему, кое-что все же сюда проникло. Просто оно для нас невидимо.

Этрих испугался не на шутку. Да и кто остался бы спокоен, оказавшись на его месте, в тесной кабине, с человеком, у которого явно не все дома.

Лифт полз до следующего этажа целую вечность, но наконец остановился, и металлические дверцы скользнули в стороны, открыв путь к свободе. Этрих двинулся к выходу. Бруно цепко ухватил его за руку и потащил назад.

Этрих покосился на ладонь, сжавшую его предплечье.

– Отпусти меня немедленно, Бруно!

– Послушай…

– Если ты сейчас же не разожмешь руку, получишь по физиономии!

Бруно нехотя отпустил его.

– Как скажешь. Но тогда я пойду с тобой.

В коридоре у лифта окончания их перепалки терпеливо ожидал немолодой красивый темнокожий мужчина в дорогом, явно сшитом на заказ костюме темно-зеленого цвета. Но они так долго препирались, что едва успели выскочить из лифта, прежде чем створки дверей затворились и кабина уехала. Этрих извинился перед незнакомцем. Тот широко ему улыбнулся. И при виде его зубов в голове у Этриха все встало на свои места. Зубы у чернокожего мужчины были очень крупные, желтоватые. Они напоминали старинные слоновой кости клавиши фортепиано.

Память соткана из множества нитей. Потянешь за одну, и она приводит в движение остальные. При виде этих желтых крупных зубов Винсент Этрих покачнулся и едва не упал. У него в буквальном смысле подкосились ноги, и ему пришлось прислониться к стене, чтобы не потерять равновесие. Потому что он разом вспомнил все. В сознание его возвратилось то, что каким-то непостижимым образом оказалось стертым из него нынешним утром. Загадочной женщиной в его постели была Изабелла Нойкор. Та, что звонила ему по телефону, звалась Коко Хэллис. В этой больнице он умер. Бруно Манн тоже отбыл в мир иной, но, как и сам Этрих, вернулся оттуда. А этот симпатичный пожилой мужчина в зеленом костюме, что так тепло ему улыбается, – Тиллман Ривз, его сосед по палате.

– А вот и вы наконец, дорогой Винсент. До чего же приятно встретить старого знакомого из прежней жизни!

Трое умерших мужчин сидели в больничном буфете и потягивали кофе. Серьезный разговор пока не клеился.

– Так что же это получается: с тех пор как умерли, вы все время здесь? И не можете никуда уйти? – В голосе Бруно слышались нотки недоверия.

Тиллман Ривз потеребил пальцами подбородок:

– Нет. Это все равно, что очутиться в пьесе Сартра. Кстати, если уж говорить о пьесах, не читали ли вы «Доктора Фауста» Кристофера Марло, мистер Манн? Замечательная вещь, одно из моих любимых произведений. Так вот, Фауст спрашивает Мефистофеля, где находится преисподняя.