|
. Он мучился этими мыслями, пока не уснул, и продолжал пережевывать их на следующее утро. Правда, ему волей неволей пришлось напустить на себя жизнерадостный вид, чтобы не испортить настроения Руту, – тот купался в обществе огненных ящериц. «Он здесь! – неожиданно передал Руг. Казалось, дракон был несколько озадачен. – Его привез Д'рам!» – Кого привез Д'рам? – спросил Джексом. – Шарра! – послышался из соседней комнаты голос Брекки. – Гости прибыли! Может, встретишь их на берегу? – И она быстро прошла в комнату Джексома, поправила легкое одеяло и пригляделась к его липу – Умывался? А руки мыл? – Да кто там, в конце концов, что все так забегали? Рут, хоть ты объясни! "Он и меня рад видеть!” – Рут был удивлен и необычайно польщен. Тут Джексом начал что то подозревать, и тем не менее появление Лайтола его потрясло. Стремительно шагнув в комнату, тот застыл у порога с бледным напряженным лицом. Он не удосужился расстегнуть ни летный шлем, ни теплую куртку – на лбу и над верхней губой выступили капли пота. Некоторое время он просто стоял и смотрел на Джексона. Потом вдруг отвернулся к стене, хрипло прокашлялся, принялся снимать перчатки и шлем, расстегивать куртку. Брекки неслышно появилась с ним рядом – Лайтол даже вздрогнул – и унесла летный костюм. Проходя мимо Джексома, она пристально на него поглядела. Но он не мог взять в толк, что она пыталась ему сообщить. «Она говорит, что он плачет, – передал Рут. – И еще, чтобы ты не показывал удивления: ему и так неловко. – Рут помолчал, потом добавил: – Она говорит, Лайтол исцелился. От чего бы, ведь он, кажется, ничем не болел?..» Но у Джексома не было времени обдумывать эти слова, потому что его опекун наконец справился с собой и повернулся к нему. Джексом решил первым нарушить молчание: – После Руата здесь кажется жарко… – Тебе не помешало бы погреться на солнце, малыш, – одновременно сказал Лайтол. Джексом ответил: – Меня еще не выпускают из постели. – Гора точно такая, как ты нарисовал, – сказал Лайтол, и их голоса снова прозвучали одновременно. Джексом, не выдержав, расхохотался и жестом предложил Лайтолу присесть рядом с ним на кровать. А потом, все еще смеясь, взял руку Лайтола и сжал что было мочи, как бы прося прощения за весь переполох, которому послужил невольной причиной. Лайтол в ответ сгреб его в объятия. Тут уж у Джексома подступили слезы к глазам: ничего подобного он не смел ожидать. Лайтол, ничего не скажешь, всю жизнь заботился о нем неусыпно; но, делаясь старше, Джексом все чаще задумывался, любил ли тот его хоть немножко… – Я так боялся, что потеряю тебя, – неверным голосом выговорил Лайтол. – Меня не так легко потерять, как тебе кажется, господин мой и опекун. Джексом не смог сдержать глуповатой ухмылки: с ума сойти, Лайтол улыбался – сколько Джексом себя помнил, впервые. – От тебя остались одни кости да еще бледная кожа, – с обычной своей грубоватой ворчливостью заметил Лайтол. – Это пройдет. Мне уже разрешают есть все, чего я хочу, – ответил Джексом. – Между прочим, ты не голоден? – Я приехал сюда не есть, а чтобы повидаться с тобой. И вот что я скажу тебе, юный владетель Джексом: тебе вовсе не помешает снова наведаться к Мастеру кузнецов, пусть бы еще поучил тебя делать эскизы. Ты все таки напортачил с теми деревьями на берегу. Хотя гора и в самом деле вышла отлично… – Насчет деревьев, – сказал Джексом, – я так и подозревал и, кстати, собирался это проверить. Но, угодив сюда, понимаешь, как то забыл… – Да уж, действительно. – И Лайтол засмеялся – хрипло и неумело. |
