|
Вся его поза говорила об изнеможении и об отвращении к тому, что пришлось совершить. – Не вини себя, Ф'лар: тебе ничего другого не оставалось, – тихо сказал Робинтон. Он хотел подойти к нему, но сил не было. Из комнаты Госпожи толпой выходили отвергнутые женихи, еще плохо соображающие после полета. Робинтон никак не мог понять, кто же остался с Козирой, сделавшись ее спутником – и Предводителем Вейра Иста. Неожиданно накатившая слабость озадачила и смутила арфиста. Он никак не мог успокоить дыхание; не было сил даже на то, чтобы приструнить Зейра, надрывавшегося отчаянным криком. Боль неподъемным булыжником сидела в груди. Он с трудом открыл рот: – Бальдор… – Мастер Робинтон!.. – Истанский арфист вмиг оказался подле него. Один взгляд на Робинтона – и лицо Бальдора отразило неподдельный испуг. Он бережно усадил Робинтона на ближайшую скамью. – Ты… ты совсем серый! У тебя губы синие! Что с тобой?.. – Серый… да, именно так я себя чувствую… ох, моя грудь… вина, дайте вина… Стены комнаты давили на него, мешая дышать. Он услышал крики и ощутил всеобщую панику, он хотел приподняться и выяснить, что происходит, но ему не дали: сразу несколько рук удержали его, а потом и уложили. Дышать стало совершенно нечем. Робинтон попытался хотя бы сесть… – Посадите его! Так ему будет легче дышать!.. Голос показался Робинтону смутно знакомым. Неужели Лесса? Она то как здесь очутилась?.. Кто то приподнял его и усадил, осторожно поддерживая. Больше всего ему хотелось уснуть… отдохнуть… – Все вон из вейра! – властно распоряжалась Лесса. «Арфист, арфист, послушай нас! Ты слышишь, арфист? Арфист, не засыпай! Останься с нами. Арфист, ты нужен нам. Мы любим тебя. Послушай нас, арфист!» Голоса, вторгшиеся в сознание, были незнакомы ему. Они звучали неумолчно и требовательно, не давая ему думать о боли в груди и о том, как хорошо было бы немного поспать. «Арфист, ты не должен от нас уходить. Останься, арфист! Арфист, мы любим тебя!» Голоса безмерно удивляли его: нет, он их совершенно определенно не знал. Не Лесса, не Ф'лар, не такие, низкие, звучные, настойчивые голоса, и слух тут был ни при чем. Они раздавались прямо в мозгу, так что он никак не мог от них отделаться. Они теребили и теребили его, не давая уснуть. А он так устал! Т'кул был слишком стар для того, чтобы пустить своего дракона в погоню за королевой – или выиграть схватку. А ведь он, Робинтон, был еще старше Т'кула, ныне спавшего непробудным сном смерти. Если бы только эти голоса оставили его в покое и тоже дали заснуть. Он так устал… «Тебе еще не время спать, арфист. Мы здесь, с тобой. Не покидай нас. Арфист, ты должен жить! Мы любим тебя!» Жить? Ну разумеется, он был намерен жить. Какие глупости. Он просто устал. Он хочет спать… «Арфист, арфист, не оставляй нас! Арфист, мы любим тебя. Не уходи!» Такие негромкие голоса, но держали они его крепко – там, в мозгу. Они не давали его сознанию соскользнуть в темноту. Кто то – на сей раз извне – прикоснулся к его губам. – Мастер Робинтон, ты должен выпить лекарство. Ну пожалуйста, постарайся! Оно снимет боль! Лесса. Это говорила Лесса. И, похоже, она готова была потерять рассудок от горя. Еще бы: ведь Ф'лару пришлось убить всадника… и все эти переживания вокруг похищенного яйца… Рамота так горевала… «Арфист, послушайся Лессу! Ты должен сделать, что велит Лесса, арфист. Открой рот! Ну, попробуй, арфист!» Он попытался отделаться от Лессы, непослушными губами оттолкнуть чашку и выплюнуть отвратительно горькую таблетку, таявшую на языке. Но от настырных голосов деваться было некуда. |
