|
Он позволил влить себе в рот вино и проглотил с ним таблетку. Ему дали вино, а не воду – спасибо и на том. Вода была бы недостойна Мастера арфистов Перна. Да он нипочем и не сумел бы проглотить ее с такой болью в груди… Боль начала ослабевать почти сразу, как если бы там, внутри, лопнул тутой обруч, стиснувший сердце. Робинтон глубоко, с облегчением вздохнул и подумал о том, какое это счастье, когда ничего не болит. – Мастер, выпей еще вина! – Чашка снова была у его губ. Вино – да, вино исцелит его окончательно. Оно всегда ему помогало. Но его по прежнему клонило в сон. Он так устал… – Глотни, глотни еще, – уговаривали его. «Ты поспишь позже, – твердили свое голоса. – Ты должен послушаться нас и остаться, арфист. Слышишь, арфист? Мы любим тебя. Ты должен остаться!» К чему такая настойчивость?.. – Да скоро ли он там наконец!.. – В голосе Лессы звучала ярость, какой он никогда прежде не слыхал. И еще – она, кажется, плакала. Лесса – плакала? Почему?.. «Лесса плачет из за тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы она плакала? Останься с нами, арфист! Не смей уходить! Мы все равно не отпустим тебя. Мы не хотим, чтобы Лесса плакала!» Это верно – не надо, чтобы она плакала. Но Робинтону как то не верилось, что она действительно плакала. Это Лесса то!.. Он заставил себя открыть глаза и увидел над собой ее склонившееся лицо. Слезы текли по ее щекам и капали на его руку, бессильно лежавшую кверху ладонью, словно нарочно затем, чтобы принять их. – Не плачь, Лесса.. Я тебе не разрешаю, – выдавил Робинтон. Великая Скорлупа! – кажется, он едва владел собственным голосом. Нет, так дело не пойдет. Он прокашлялся. – Не пытайся говорить, Робинтон, – глотая рыдания, выговорила Лесса. – Лежи спокойно, и все. Ты должен отдохнуть. Сейчас прилетит Олдайв… я велела им, чтобы скакнули во времени… Лежи, Робинтон. Дать еще вина? – Когда я отказывался от вина. Лесса? Его голос почему то прозвучал еле слышно. – Никогда. – Теперь Лесса разом плакала и смеялась. – А кто это все время меня тормошит?.. – спросил он, – Никак не дают покоя… Лесса, скажи им, чтобы отвязались… Я так устал… – Мастер Робинтон! Ну пожалуйста!.. Что – пожалуйста?.. «Останься с нами, арфист! Не то Лесса будет плакать!» – Ох, Мастер Олдайв! Сюда, сюда! – воскликнула Лесса, отодвигаясь в сторонку. Робинтон потянулся за ней. – Лежи, лежи смирно! – Она удержала его, но осталась рядом. Милая, славная Лесса! Даже когда они ссорились, он любил ее нисколько не меньше. А может, еще и больше: она так легко сердилась, а гнев замечательно подчеркивал ее красоту… – Мастер Робинтон, Мастер Робинтон! – Ласковый голос Олдайва заставил его снова поднять веки. – Опять боль в груди? Нет нет, не отвечай, только кивни. Тебе нельзя говорить. – Рамота говорит, – вмешалась Лесса, – что он испытывает страшную боль и очень устал! – Как удобно, когда слушают драконы, – сказал Олдайв. Он прикладывал к груди и рукам Робинтона какие то холодные инструменты. Робинтон недовольно зашевелился. – Да да, я знаю, они холодные и противные, но это необходимо, милый арфист. А теперь послушай внимательно: ты бессовестно перетрудил свое бедное сердечко. Вот откуда такая боль в груди. Лесса скормила тебе лекарство, и оно сняло ее на некоторое время. Сейчас опасности больше нет, так что постарайся уснуть. Тебе придется отдохнуть, дружочек, как следует отдохнуть! – Тогда скажи им… чтобы отвязались от меня и дали поспать. – О ком это ты? – удивился Олдайв, и Робинтон ощутил легкую досаду: Мастер лекарей, похоже, не верил, что кто то теребил его, не позволяя уснуть. |
