|
– Мастера Олдайва ему не провести, – шепнула Шарра на ухо Джексому, пока арфист носился по дому туда и сюда, а Олдайв поспевал за ним, ахая и охая, как и подобало. – Не провести! Ни вот на ноготок! – Ну и хорошо, – сказал Джексом. – Не то, чего доброго, помчался бы с нами. – Только не в Промежуток! – Нет, он поехал бы на Балбесе. Шарра засмеялась, но смех ее тотчас же смолк, когда Мастер лекарей твердой рукою увлек наконец Робинтона в спальню и притворил дверь. – Нет, – повторила Шарра и медленно покачала головой. – Ему не одурачить Мастера Олдайва… Джексом был до смерти рад, что, когда дело дошло до него, дурачить никого не пришлось. Все произошло быстро: Олдайв задал ему несколько вопросов, проверил глаза, постучал по груди, послушал сердце, и удовлетворенная улыбка, осветившая тонкие черты горбуна, сразу сняла у Джексома всю тяжесть с души. – Мастер Олдайв! – спросил он, не удержавшись. – У Мастера Робинтона тоже все будет в порядке, правда? Всех немного встревожило, что после осмотра арфист вышел из спальни каким то притихшим и задумчивым, и шаг его заметно утратил упругость. И даже когда Менолли налила ему вина, он взял бокал с глубоким вздохом и тоскливой улыбкой… – Несомненно, у него все будет в порядке, – ответил Олдайв. – Он выглядит гораздо, гораздо лучше прежнего. Но, – тут лекарь воздел кверху длинный указательный палец, – он должен научиться сдерживать себя, привыкнуть беречь и правильно рассчитывать силы. Иначе не миновать нового приступа. Вы, молодежь, с вашими длинными ногами и крепкими сердцами, обязаны помочь ему в этом… Но так, чтобы сворачивать свою деятельность ему не пришлось! – Мы обязательно это сделаем, – пообещал Джексом. – То есть уже делаем! – Ну вот и славненько. Продолжайте в том же духе, и скоро он выздоровеет окончательно. Если, конечно, полученный урок его чему нибудь научил… – Мастер Олдайв поглядел в распахнутое окно и промакнул лоб платочком. – Какая замечательная мысль – поселить его в этом чудесном уголке! – И он улыбнулся Джексому не без лукавства. – Дневная жара навевает сон и тянет прилечь… Прекрасные виды, опарывающиеся со всех сторон, ублажают зрение, ароматы же, витающие в воздухе, ласкают обоняние. Завидую я тебе, владетель Джексом, право, завидую… В каком месте живете! По видимому, красоты холда Бухта благотворно подействовали и на самого Мастера арфистов: доброе расположение духа вернулось к нему еще прежде, чем из Телгара прибыли Мастер Фандарел с Мастером Вансором. Восторг Робинтона удвоился, когда Фандарел и Вансор гордо продемонстрировали новый дальновизор, над которым Звездочет неустанно трудился последние пол Оборота. Инструмент этот представлял собою трубу длиной по плечо Фандарелу и такую толстую и тяжелую, что держать ее приходилось двумя руками. Обтянутая кожей труба была снабжена занятным окуляром: не на конце, где, по мнению Джексома, ей надлежало бы находиться, но сбоку. Мастер Робинтон тоже удивился этому новшеству. Вансор тотчас же разразился целой лекцией об отражениях, преломлениях, окулярах и объективах – никто ничего не понял, кроме того, что именно такая компоновка прибора наилучшим образом подходила для наблюдения удаленных объектов. – Инструмент, найденный тогда в Вейре Бенден, увеличивал мелкие предметы, но, видите ли, принцип несколько схожий… Я очень рад, что доведется опробовать его именно здесь. – И Вансор утер взмокшее лицо: он так увлекся, объясняя работу своего прибора, что начисто позабыл снять меховой летный костюм. Робинтон подмигнул Менолли и Шарре, и девушки, подойдя к Звездочету, расстегнули и стащили с него теплую куртку. Вансор едва ли заметил их присутствие рядом: – Я впервые на Южном континенте, но, естественно, наслышан об аберрации в поведении звезд, именуемых Сестрами Рассвета. |
