|
Джексом пробормотал что то неразборчивое, всем сердцем желая, чтобы Миррим куда нибудь провалилась. Кажется, она полагала, будто он не имел никакого права поспать днем! – Давай, Джексом, открывай глаза! Я знаю, что ты не спишь! – А вот и ошибаешься: сплю. – Джексом смачно зевнул и только тогда поднял ресницы. – Шла бы ты, а, Миррим? Скажи Мастеру Робинтону, что я сейчас… – Он сказал – немедленно! – Я доберусь до него существенно быстрей, если ты пойдешь и скажешь ему. Слушай, иди отсюда! Миррим бросила на него уничтожающий взгляд и, миновав Шарру, взошла, топая, по ступенькам холда. – Что бы я без тебя делал, Шарра, – сказал Джексом. – Миррим, честное слово, меня достает. Менолли говорила мне: дескать, когда Пат поднимется в брачный полет, у Миррим исправится характер. Покамест я этого что то не замечаю! Шарра внимательно посмотрела на Рута: дракон спал по прежнему крепко и на редкость спокойно – даже веки не вздрагивали. – Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – засмеялся Джексом. – Нет ни единого, даже самого плохонького сна. – И ни единой огненной ящерицы поблизости, – улыбнулась Шарра. Встряхнула головой и перевязала шнурок в волосах. – Молодец, что забрался сюда и вздремнул. В доме бы тебе этого нипочем не удалось. Файры носятся как угорелые то туда, то сюда. Никто не в состоянии понять, что говорят наши и что им рассказывают местные. Между прочим, похоже, все ящерицы Южного континента наслышаны, что мы здесь… – И Мастер Робинтон полагает, что Рут способен во всем этом разобраться? – А почему не попробовать? – Шарра задумчиво посмотрела на спящего дракона. – Бедненький, совсем замотался сегодня! – Ее замечательный голос наполнила нежная жалость. Ох, как хотелось бы Джексому, чтобы эта нежность звучала ради него самого… Шарра перехватила его взгляд и слегка покраснела. – Знаешь, – сказала она, – я так рада, что мы первыми туда добрались! – И я! – Джексом!.. Крик Миррим заставил Шарру поспешно отодвинуться. – Чтоб ей… – Джексом схватил девушку за руку и побежал с нею к холлу. Он и не подумал ее выпускать, даже войдя в зал. – Не пойму, сколько я проспал: полдня или целые сутки? – спросил он Шарру вполголоса, заметив карты, наброски и чертежи, во множестве приколотые к стенам и разложенные на столах. Арфист стоял к ним спиной, склонившись над длинным обеденным столом. Паймур что то рисовал, Менолли смотрела туда же, куда и Робинтон, Миррим со скучающим и рассерженным видом стояла в сторонке. Десятки огненных ящериц глядели вниз со стропил. Время от времени какая нибудь снималась и исчезала, и на смену ей в окошко немедленно влетала другая. Вечерний бриз понемногу уносил дневную жару; с берега долетал аромат жарящейся рыбы. – Будет нам от Брекки… – сказал Джексон Шарре. – Нам? За что? – удивилась она. – Он же занят спокойной, сидячей работой… – Тихо, Шарра! – обернувшись, недовольно нахмурился Робинтон. – А ты, Джексом, иди ка сюда. Можешь ты что нибудь добавить к тому, что мне уже рассказали другие? – Но, Мастер, Паймур, Менолли и Шарра в этом деле гораздо опытнее меня… – Верно, однако у них нет Рута с его талантом по части общения с файрами. Может ли он помочь нам разобраться в противоречивых и путаных картинах, которые они передают? – Честное слово, я очень хотел бы помочь. Мастер Робинтон, – сказал Джексом. – Только, думается мне, ты требуешь от Рута и огненных ящериц больше, чем они в состоянии дать… Робинтон выпрямился: – Изволь объяснить! – Можно считать доказанным, что файры разделяют моменты сильного переживания, вроде… – Джексом ткнул рукой в направлении Алой Звезды, – или падения Канта. |
