|
У христиан три. У индусов 36 000 000. Всего получается 36 000 004 бога. Есть кого целовать. Сейчас многие — не одни только коммунисты, просто люди с головой на плечах, неважно из какой политической партии, — считают, что многовато их как-то. А некоторые и вовсе полагают, что богов нет никаких. Есть только мы и океан мрака вокруг нас. Я не философ и не поэт, истина мне неведома. Одно знаю: все эти боги не слишком перетруждаются — и все равно год за годом побеждают на небесных выборах и куда как вольготно посиживают на своих золотых тронах. Не хочу этим сказать, что совсем их не уважаю, господин Премьер, не подумайте плохого! Просто я живу в стране, где предпринимателю приходится совмещать несовместимое: твердость и гибкость, веру и насмешку, коварство и искренность. Так что я закрываю глаза, благочестиво складываю щепотками пальцы и молю богов добавить чуть света к моей мрачной истории. Потерпите, господин Цзябао. Быстро не получится. А сколько времени понадобилось бы вам, чтобы поцеловать 36 000 004 задницы? * * * Готово. Мои глаза снова открыты. 23.52 — пора бы уж и начать. Хочу только предупредить еще вот о чем — как Минздрав предупреждает курильщиков на каждой пачке сигарет. Однажды — я был на своем рабочем месте, за рулем «Хонды Сити» моего хозяина мистера Ашока и его жены Пинки-мадам, — хозяин положил мне руку на плечо и сказал: — Сверни на обочину и остановись. Он наклонился ко мне поближе — от него пахло лосьоном после бритья, сегодня аромат был нежный, фруктовый — и произнес, как всегда, вежливо: — Балрам, я спрошу тебя кое о чем, ладно? — Да, сэр. Пинки-мадам сидела вместе с ним на заднем сиденье и смотрела на меня — под ее взглядом мне стало не по себе. — Балрам, — молвил мистер Ашок, — сколько планет на небе? Я ответил, как мог. — Балрам, кто был первый премьер-министр Индии? И еще: — Балрам, чем отличается индус от мусульманина? И еще: — Как называется континент, на котором расположена Индия? Потом мистер Ашок откинулся назад и спросил у Пинки-мадам: — Ты слышала, что он ответил? Он это серьезно? Сердце у меня забилось быстрее. Так всегда бывало, стоило ей открыть рот. — Разумеется. Он на самом деле считает, что ответил правильно. При этих словах она хихикнула, но его лицо в зеркале заднего вида оставалось серьезным. — Штука в том, что... сколько он там ходил в школу? Два-три года? Значит, какие-то знания у него есть. А вот понимает он мало что. Читать и писать умеет, но не усваивает прочитанное. Этакий полуфабрикат. В этой стране полно людей вроде него, точно тебе говорю. В его руках (он ткнул пальцем в меня) и в руках ему подобных наша парламентская демократия. В этом трагедия Индии. Он вздохнул. — Хорошо, Балрам, едем дальше. В ту ночь, лежа у себя в кровати под сеткой-накомарником, я размышлял над его словами. Он был прав, сэр, — хоть мне и не понравились его слова на мой счет, но он был прав. «Автобиография человека-полуфабриката» — вот как мне следовало бы назвать историю своей жизни. Ведь мы все полуфабрикаты — я и многие тысячи моих соотечественников, кому не суждено было закончить школьный курс. Вскройте нам череп, посветите внутрь фонариком — и увидите горы всякой рухляди: разрозненные фразы из учебников истории и математики (уверяю вас, никто так хорошо не помнит учебный материал, как мальчишка, которому не позволили учиться дальше); белиберду про политику, которую читаешь в газетах, пока ждешь в кабинете клиента; треугольники и пирамиды на оберточной бумаге из чайных — когда-то эти листочки были книжками по геометрии; ошметки теленовостей; сплетни; обрывки сообщений Всеиндийского радио; разговоры в общем душе, — короче, все, что вспоминается перед самым сном, что молнией проносится в памяти словно ящерица, вдруг упавшая с потолка на пол. |
