– Простите, ваша милость, – недовольно буркнул он, – я что‑то не совсем вас понял… В чем, собственно, дело? Вы, ваша милость, – англичанин, не так ли?

– Да, я из Вирджинии.

– А прибыли от имени и по поручению венесуэльских испанцев?

– Именно так!

– С целью вести с нами какие‑то переговоры? – продолжал голландец, все менее старательно скрывая издевательскую насмешку в голосе.

– И никак не иначе! – ответил я.

– И вы, ваша милость, непременно хотите видеть вице‑генерального директора, минхера Снайдерханса?

– Да!

– Тогда прошу минутку подождать! – сказав это, секретарь с кривой усмешкой на губах направился в соседнюю комнату. Его «минута» длилась чертовски долго. Как видно, им пришлось держать трудный совет, или, еще вероятнее, они хотели продемонстрировать, что не принимают меня всерьез.

Наконец оба вышли в довольно игривом настроении. Хенрик Снайдерханс, несмотря на свой высокий пост, был моложе секретаря и в то же время респектабельнее: резкие черты его лица выражали энергию, спесивость, даже, пожалуй, склонность к жестокости.

– Итак, нам выпала честь, – обратился ко мне тоже по‑английски с иронической шутливостью Снайдерханс, – принимать испанского посла в мундире английского капитана.

– По меньшей мере, троекратное преувеличение, минхер! – подхватив его тон, отшутился и я.

– Даже троекратное? – удивился он.

– Троекратное: относительно посла, относительно чести и, наконец, относительно английского капитана.

– Так, значит, вы, ваша милость, не английский капитан?

– Нет.

– Так кто же вы, черт побери?

У них вдруг пропало желание шутить. Улыбки исчезли с лиц, вновь ставших по‑чиновничьи серьезными.

– Хватит шуток! – воскликнул раздраженным тоном секретарь. – Как вы, ваша милость, проникли сюда, в нашу колонию?

– На шхуне, с индейцами.

Секретарь пронзил меня гневным взглядом, явно подозревая в скрытой издевке.

– С какими еще индейцами?! – воскликнул он.

– С араваками, – спокойно ответил я.

– Откуда они взялись? – Голос его был раздраженный и чуть недоумевающий.

– С Ориноко, – я был по‑прежнему спокоен.

– Там нет араваков! – резко возразил он.

Я посмотрел на него взглядом, исполненным притворного сожаления:

– Ах, так! Нет? А кто в таком случае не так давно уничтожил сотню ваших акавоев? Подосланных к нам с разбойной целью?

Слова эти произвели на него такое впечатление, будто с ясного неба внезапно грянул гром. В комнате воцарилось молчание. Оба голландца уставились на меня, словно узрели злого духа или властителя тьмы Вибану. Еще минуту назад столь завидно румяная физиономия секретаря заметно побледнела.

Первым пришел в себя Хенрик Снайдерханс. Его издевательскую игривость словно рукой сняло.

– Так вы, ваша милость… вы?.. – и умолк, как бы смешавшись.

– Да, это я! – добродушно кивнул я головой.

– Белый Ягуар?! – В его голосе послышались нотки беспокойства.

– Собственной персоной! – ответил я. – Белый Ягуар к вашим услугам, господа!

Казалось, они никак не могли прийти в себя от изумления и взирали на меня, словно на выходца с того света. Не обращая внимания на их явное замешательство, я с убийственной вежливостью сказал:

– Еще раз убедительно прошу вас, господа, оказать мне содействие во встрече с его превосходительством, генеральным директором ван Хусесом, но прежде прошу не отказать в любезности взглянуть на это вот письмо губернатора Каракаса, с которым мне оказана честь ознакомить его превосходительство.